Выбрать главу

88. Итак, император достиг[228] Константинополя. Это было 14 августа. В тот день он не хотел вступить в Константинополь, а остановился в монастыре Космидийском, лежавшем неподалеку от Влахерн. Переночевав здесь, он на следующее утро встал и совершил вступление[229] в Константинополь таким образом. Так как патриарха Арсения не было, то молитвы должен был произнести вслух кто-нибудь из архиереев. Это дело выполнил митрополит Кизика Георгий[230], которого прозывали Кледой. Взойдя на одну из башен, стоявших у золотых ворот, с изображением Богоматери, называвшейся Одигитрией по монастырю, из которого была взята, он вслух всех произнес молитвы. Самодержец, сняв калиптру и преклонив колени, пал ниц, и все бывшие с ним позади него пали на колени. Когда кончена была первая молитва и диакон назнаменовал встать, все, встав, возгласили «Господи помилуй» сто раз. Когда это кончилось, произнесена была архиереем другая молитва. За второй следовало то же, что и за первой, и так далее, пока не кончены были все молитвы. Когда совершено было это священнодействие, тогда более боголепно, чем по-царски, император вошел в золотые ворота: он шел пешком, а впереди него несли икону Богоматери. Дошедши таким образом до самого Студийского монастыря, император сел на коня и отправился в храм Премудрости Божией. Воздав там поклонение Владыке Христу и принеся Ему должное благодарение, удалился в Большой дворец. И было тогда веселье, и великое удовольствие, и несказанная радость всему римскому народу; не было тогда ни одного человека, который бы не скакал от радости и не ликовал, почти не веря, чтобы все это совершилось наяву, — так неожиданно было это событие и так переполняло всех удовольствием. А когда нужно было быть в Константинополе и патриарху[231], по истечении нескольких дней, которые прошли в рассуждениях и совещаниях об этом, император отправился в священный храм — святилище Великой Премудрости, чтобы передать кафедру архипастырю. С императором собрался сюда весь синклит, и знатнейшие из начальников, и все множество народа. Император, держа патриарха за руку, сказал: «Вот престол твой, владыко, которого так долго ты был лишен. Займи же теперь свою кафедру». Так-то император устроил дело в отношении к патриарху.

89. Случилось тогда еще нечто, чего не передать письменно считаю неприличным. Я написал слово на освобождение Константинополя. Целью слова в начале было благодарение Богу за Его благодеяние, благоутробное попечение и заступление, в слово введено было и благодарное обращение к императору. В заключение слова было предложено приглашение императору-отцу сделать участником своей власти и первородного сына — Андроника Палеолога. Это было тайною для многих, и особенно принадлежащих к синклиту, которым и в голову не приходило подобное дело. Занимавшие высшие места из наших, как-то: деспот Иоанн, брат императора, и тесть его севастократор Торникий (кесарь Стратигопул, хотя и был в числе их, но вовсе не хлопотал об этом), — не зная цели и значения этого требования, принуждали императора выслушать это слово, а императору это было чрезвычайно неприятно, потому что солнце склонялось уже к полудню[232] и настало время обеда.

вернуться

228

См. Пах. кн. II, гл. 31.

вернуться

229

См. Акр. кн. IV, гл. 2.

вернуться

230

См. Пах. кн. II, гл. 3.

вернуться

231

См. Григ. кн. IV, гл. 2.

вернуться

232

ηδη γαρ μεσεμβρινας. См. Мих. кн. II, гл. 31.