- Ты что-то сказал? - прорвало меня.
Он опять кашлянул.
- Я хотел завтра кой-кого представить тебе, - выскакивает из него наконец. - Одну женщину.
- А почему бы нет? - говорю. - Хоть двух.
- Мы встречаемся.
Лица его я не видел, но судя по тому, что он делал под столом со своими руками, он здорово мандражировал.
- Но если ты против, чтобы она сюда ходила, я настаивать не буду...
- Нормально, приводи свою кралю, - говорю я великодушно. - С удовольствием погляжу на нее.
- Hi, - говорит мне на другой день Синди. - Я Синди!
Ей лет тридцать пять, малость задастая, но в целом кадра ничего себе.
Иногда и фатер умеет удивить.
- Синди? - говорю. - Это ваша кликуха или имя?
- Синди - мое имя. Если хочешь, можешь говорить мне ты. Что такое кликуха ?
- Примерно то же, что имя, - объясняю.
- Имя для какой-нибудь девушки?
- Нет, но это не важно. Ты, видать, не здешняя, правда, Синди?
- Правда. Я из Цинциннати, Огайо.
- Клево, - говорю я и киваю на фатера. - И ты летела в такую даль, чтобы захомутать его ?
Она не понимает меня.
- Говори медленнее, - замечает фатер. - И повежливей.
- Почему ты, блин, выбрала его? - повторяю я Синди медленнее. - Объясни мне. Объясни мне, почему ты возишься с этим старпером?
- Ну-ну, - замечает фатер обиженно.
Синди улыбается ему и обращается ко мне (у нее красивые зубы):
- Ты хочешь в шутку или сказать тебе правду?
- Правду. Ничего, кроме правды, Синди.
Синди всерьез задумывается.
- Потому что он ласковый, - говорит она, чуть погодя.
- Ласковый?! Не спутала ли ты словечко? Ласковый! Это мне надо взять на заметку!
Синди снова типа смущается.
- На каком языке, блин, вы разговариваете? - спрашиваю.
- Наполовину по-чешски, наполовину по-английски, - говорит Синди.
- Он не знает английского! - смеюсь я.
- Он уже хорошо знает.
Я только глаза таращу. Оказывается, Синди три раза в неделю учит английскому фатера и еще нескольких таких же зеленых мозгов, чтобы якобы подготовить их к НАТО!
Это даже для меня перебор.
- К НАТО?!
Я пододвигаю к себе ноутбук и набиваю на нем печатными буквами: DON 'T YOU KNOW HE WAS A KOMMUNIST? Потом поворачиваю монитор к Синди так, чтобы папахен не видел его.
- I know , - смеется она. - Но думаю, холодная война уже кончилась.
Ее акцент вполне sexy.
- Ведь ему под пятьдесят! - сообщаю я Синди.
- Не перехватывай! - отбивается фатер.
- Ты вообще-то знаешь, с кем ты мудохаешься, Синди? Со старой структурой! С разведенным хмырем, у которого двое взрослых детей! Один из них к тому же бабахнутый. Конкретно я. I am a disabled person, do you know it? I am obsessed by writting. I write and write and write. I can never stop doing that. Did he tell you that?
Украдкой взглядываю на фатера: заметил ли он , как я ловко шпарю на иноязе.
- Yes, he did, - кивает Синди. - I like your obsession. And i like him.
Отпад, ей хоть кол теши:
- Ты еще не все знаешь, Синди!
- Что я не знаю? - смеется она.
- Я предупреждаю тебя: самое худшее впереди.
- Что самое худшее?
Я делаю типа драматическую паузу.
- Он будет тебе показывать фильмы о моей сестрице! Бесконечная хренотень детских песенок и танцев! Ничего ужаснее ты и вообразить не можешь!
- Могу. Я уже смотрела все эти фильмы, - смеется Синди. - Отняло у меня много времени.
- Не все, - отбивается фатер.
Он вытаскивает наши лучшие тарелки, и Синди кладет на них бутерброды с омаром, которые купила в "Деликатесах". Я смотрю на этих двух голубков-перестарков и, ей-богу, не знаю, смеяться мне или плакать.
А бутерброды и впрямь классные.
2.
На сей раз придется начать в несколько эпическом духе: в среду 10 июля 1997 года в мое окно с самого утра светило солнце. Возможно, именно поэтому я проснулась чуть раньше обычного, где-то около половины восьмого. Какое-то время я просто нежилась в постели, любуясь золотым сверканием в просвете темных оконных штор, а потом меня потянуло пройтись по этим утренним солнечным улицам, чтобы купить газеты и что-нибудь к завтраку. Я встала и прямо на голое тело (деталь немаловажная, учитывая последующие события) натянула короткие старые джинсы и мятую (доставшуюся мне от кого-то) белую майку с логотипом фирмы "Agip" (из-за чего ношу ее в основном дома). Наскоро почистив зубы, я сунула ноги в пляжные сандалии и вышла из дому. Воздух приятно холодил. Я никуда не спешила и с удовольствием щурилась на солнце. У зеленщика купила огромный ярко-желтый грейпфрут, в булочной - три посыпанных сахаром пончика, а затем направилась к газетному киоску.
Очередь маленькая, человека три-четыре. Передо мной высокий темноволосый молодой человек лет за тридцать, покупающий "МФ днес" и "Лидове новины" .
- Мне то же самое, - говорю я киоскерше. Молодой человек довольно бесцеремонно пялится на меня. Мне неприятно - тем самым он, почти на подсознательном уровне, несколько разочаровывает меня. Я поворачиваюсь и, выразительно подняв брови, в упор смотрю на него.
Он как-то меланхолично улыбается.
В одной руке у него купленные газеты и огромный желтый грейпфрут, в другой - пластиковый пакет с тремя посыпанными сахаром пончиками.
Мне становится смешно, но он с виду серьезен.
- Мы очевидно предназначены друг для друга, - произносит он медленно. Столь знаменательный знак судьбы нельзя проигнорировать - это было бы кощунством. На следующей неделе мы должны обвенчаться.
- На следующей неделе не получится, - включаюсь я в его игру. - Следующая неделя забита у меня до отказа.
- Я готов на неделю отложить свадьбу, - говорит он, не спуская с меня глаз. - Но ни на день дольше. Не применяйте ко мне выжидательной тактики.
Я весело усмехаюсь. Мы стоим друг против друга с нашими одинаковыми покупками и молчим.
Становится немного неловко.
Молодой человек приподнимает пакет с пончиками.
- Кстати, не хотите ли позавтракать вместе? Скажем, у меня? Такой завтрак вдвойне приятнее, - говорит он абсолютно спокойно.
До свадьбы? - прикидываюсь я возмущенной. - Я приличная девушка. До свадьбы - исключено.
- Все же подумайте. Дома у меня свежие пончики. И где-то должен быть грейпфрут.
- Грейпфрут? Серьезно? Звучит привлекательно.
- Естественно, я хочу молча позавтракать, - предупреждает он. - Ибо не выношу, когда за чтением газет кто-то со мной заговаривает.
- Я тоже.
Опять молчание.
- Ну как, пойдем? - приглашает он как ни в чем не бывало.
- И все-таки нет.
Впервые он по-настоящему улыбается. Красивая улыбка.
- Нет?
Решаю быть искренной.
- Несколько необычно все же. Скажу откровенно: боюсь.