На страницах газеты фамилии не только журналистов, писателей, поэтов. В каждом номере выступали сами воины — политработники, строевые командиры, старшины, сержанты, рядовые бойцы, особенно те, кому прежде доводилось действовать в схожей со здешней обстановке.
Сотрудники редакции бережно записывали такие рассказы или помогали их написать. Поступали в большом количестве и по полевой почте авторские материалы, сочиненные старательно на привалах, в окопе, при свете коптилки в блиндаже. И становились гвоздевыми в тематических полосах газеты, задавали им тон ясностью, простотой, убедительностью изложения, предельно конкретным, деловым содержанием. Такими полосами редакция помогала воинам успешно подготовиться к наступательным действиям фронта. Вот шапки к некоторым таким полосам: «Разведчики! Решительно и смело действуйте в тылу врага!», «Через рвы, окопы, колючую проволоку… готовьтесь наступать дерзко, стремительно, по-суворовски!», «Учиться тому, что нужно для победы».
Когда в сумерках мы направлялись в избу, где поместились, Тертычный произнес многозначительно:
— В общем, знакомо. Хотя теперь во фронтовом масштабе…
Нас с Тертычным послали собкорами — его в 67-ю армию, меня в 42-ю армию, изготовленные для прорыва «Пантеры», форсирования реки Великой, освобождения Острова и Пскова. Подробные наставления главного редактора, его зама, разговор о первоочередных темах, пожелание побольше проявлять собственной инициативы сообразно с обстановкой. И не прозевать начало прорыва, в нужный момент оказаться в частях, действующих в направлении главного удара.
И вот я в Торошинском лесу, где густой сосняк скрывает блиндажи армейского командного пункта. Их остатки еще можно видеть и сейчас. На ночлег меня определили в «блиндаж прессы». Земляные нары. На них сосновые ветки — постель. Знакомлюсь здесь с корреспондентом армейской газеты лейтенантом Георгием Кондрашевым. Оказался обстрелянным журналистом, смелым, славным человеком. Сразу подружились. Он и вытащил меня, раненного, из горящего Пскова. Дружим до сих пор.
На армейском КП мне дали совет почаще бывать в 370-й стрелковой дивизии, где командиром генерал-майор К. Л. Лукьянов.
КП дивизии в семи километрах от Торошинского леса. В окрестностях черные пепелища деревень Петрово, Подборовье, Ильинщино, Подмогилье. В последней — блиндаж командира дивизии. Совсем неподалеку командные пункты полков и батальонов. Вдоль линии фронта блиндажи, землянки, отрытые на скатах косогоров. За ними рукой подать — передовая траншея, колючая проволока у грани нейтральной полосы. За ней вражеские траншеи. А далее, километрах в двух, Баулинские высоты, по которым и проходит основная линия фашистской обороны «Пантера». С высот многое ясно просматривается на нашей стороне. Проселочная дорога, связывающая KП армии с KП дивизии, в нескольких местах простреливается орудиями. Тут надо пробираться соседними ложбинками. А из нашей передовой траншеи в ясную погоду видна верхняя часть купола псковского собора.
Вот здесь я и стал фронтовым газетчиком. По примеру своих собратьев постоянно бывал то в окопах стрелковых подразделений, то у саперов, то у разведчиков. А иначе не написать что-либо стоящее о наших замечательных воинах, об их тяжелом ратном труде, об их беззаветной преданности Родине.
Сохраняю тонкую ученическую тетрадь в синей обложке и сложенный несколько раз лист газетной бумаги. Малая часть того, что осталось от моих беглых записей той поры. Тут имена тех, о ком рассказывал в газете, то, чем делились со мной люди. Записи напоминают мне старшину и парторга пулеметной роты кавалера нескольких боевых орденов Алексея Хромова и комсомольца Витю Смолова, который неделю назад окончил снайперскую школу и в первый выход на передовую уничтожил двух фашистов. Записи напоминают любимца солдат бесстрашного Тимирхана Булатова, начавшего в сорок первом воевать рядовым, заменившего в бою павшего командира роты и оставленного в этой должности. А вот страшный рассказ бойца Феодосия Хмелевского о том, как фашисты зверски убили его близких, многих односельчан, сожгли родную деревню Звозы, что на Волыни. Записи напоминают и командира группы дивизионных разведчиков старшего сержанта Анатолия Никитина, его боевых товарищей Михаила Земскова, Степана Божинова, Николая Степаненко, других, много раз ходивших в ближние и дальние тылы врага. Надеюсь, что они живы и прочтут эти строки.
Разбросанные по разным участкам фронта, мы, сотрудники его газеты, не чувствовали своей оторванности от родного коллектива. Фронтовики везде — одна семья. А кроме того, мы постоянно встречались на страницах газеты. Каждое удачное выступление кого-либо из коллег радовало, как свое.