Большая корреспонденция нашего военкора А. Карташева (так подписывался Тарас Карельштейн) рассказала о подвиге Александра Матросова. Передовая статья, полоса, письма фронтовиков славили бессмертие героя.
В августе 1943 года редакция получила несколько очерков от своего специального корреспондента Ольги Чечеткиной из Клетнянских лесов Орловщины, где она была у партизан. Ольга, как всегда, писала увлеченно, страстно, правдиво, воссоздавая боевую жизнь народных мстителей.
Накануне решающих схваток с врагом в районе Курска и Орла в начале июля 1943 года редакция газеты направляет туда группу своих военных корреспондентов, возглавляемую Юрием Жуковым. Среди них Алексей Башкиров (в наши дни — известный писатель Алексей Филиппович Талвер), Карл Непомнящий, Лев Ющенко, Владимир Лясковский, Тарас Карельштейн, Александр Гуторович.
В эти недели немало появилось хорошо задуманных, иллюстрированных полос газеты, где фронтовики оказывались главными авторами.
И, конечно, среди авторов, как и всегда, советские писатели Константин Симонов, Вадим Кожевников, поэты Евгений Долматовский, В. И. Лебедев-Кумач, Демьян Бедный.
14 сентября 1943 года «Комсомольская правда» рассказала о деятельности подпольной молодежной организации «Молодая гвардия» в Донбассе.
Статья Василия Костенко, секретаря ЦК комсомола Украины, очерк редакционных журналистов, документы «Молодой гвардии» (листовки, дневники, фотографии, надписи на стенах тюрьмы, где были заключены герои) показали народу подвиг юношей и девушек, смело вставших на борьбу с врагом. Страна узнала Олега Кошевого, Ульяну Громову, Сергея Тюленина, Любовь Шевцову, Ивана Земнухова и их товарищей.
А в 1945 году в шестидесяти трех номерах нашей газеты был опубликован роман А. Фадеева «Молодая гвардия».
Конечно, самые яркие страницы в истории отношений «Комсомольской правды» и Александра Фадеева связаны с публикацией его «Молодой гвардии», но он немало выступал в газете и на другие темы. Например, летом 1942 года Фадеев был в Ленинграде. Потом он делился своими впечатлениями о мужественных людях города с читателями газеты. Зарисовки «Дети героического города» взволновали многих.
Мы любили Александра Александровича за его теплоту, простоту, дружелюбие, за его острый ум, стремительность, всегда искрящиеся глаза. Он был удивительно человечным. Я видел, как он плакал. Было это 10 мая 1943 года, когда он рассказывал нам о Ленинграде, о ленинградском мальчике по имени Ларик.
Ларик пришел в детский дом на второй день после смерти матери. Совсем маленький, но сразу повзрослевший человек втайне хранил мамину пудреницу, прикрепив ее на тесьму как медальон. Он никогда и нигде не расставался с ним. И никто об этом не знал. Ларик всегда был как бы с мамой. Но однажды в бане воспитательница увидела медальон: мальчик пытался куда-нибудь спрятать дорогую для него вещь. Ларик, заметив взгляд воспитательницы, растерялся и раскрыл ей свою тайну.
— Это у меня моя мама, я берегу ее, — шепотом сказал он.
Судьбу детей войны Александр Александрович переживал как очень большое горе.
Всю войну писатели, поэты, композиторы, художники были друзьями «Комсомолки». Без них не могло быть боевой, яркой газеты.
«Комсомольская правда» многое делала, чтобы подружить своих читателей с поэзией, песней. В первые же месяцы войны появились песни Лебедева-Кумача, в начале 1942 года — фронтовая песенка Ильи Френкеля «Давай закурим».
В ноябре 1941 года в небольшой прифронтовой деревушке Подмосковья, где с автоматом в руках сражался поэт Алексей Сурков, он написал стихотворение «В землянке».
Однажды он ввалился в кабинет редактора «Комсомолки» в грязной шинели, с вещевым мешком за спиной. Деликатный Алеша извинился за такой, как он сказал, «непоэтический» вид.
В огромном и зябком кабинете он прочитал это стихотворение. По нашей просьбе прочитал еще раз. Все как бы оцепенели. Жуткая тишина… Вдруг завыли сирены тревоги. Никто не тронулся с места. Алексей, теперь уже по своей инициативе, читает стихи в третий раз.
Дружно и настойчиво просили Алешу дать «В землянке» для нашей газеты, но автор категорически отказал, сказав, что не только не даст для публикации, но и не оставит текст. Оказывается, стихи не всем понравились. Кое- кого пугала строка «А до смерти четыре шага». Положение на фронте было тяжелое, и не всякий хотел слышать стихи о переживаниях, тем более когда «до смерти четыре шага».