В боях с фашистскими захватчиками смертью храбрых погибли многие: на Ленинградском фронте белорусские поэты Андрей Ушаков, Рыгор Железняк, на Украине — русские писатели Аркадий Гайдар, Юрий Крымов, Борис Лапин, Захар Хацревин, на Кавказе — грузинский писатель Сандро Жгенти, под Сталинградом — белорусский писатель Аким Симар, Аркадий Гейне, Геннадий Шведик, Хвядос Шинклер, в районе Харькова — украинский прозаик Юрий Яковенко, в Севастополе — Евгений Петров, Владимир Апошанский и ярославский писатель Василий Шульдешов, под Туапсе — украинский писатель, сотрудник армейской газеты «Боевая красноармейская» Константин Герасименко.
В застенках гестапо в Киеве и немецкой тюрьме Моабит погибли украинские писатели Петр Радченко, Николай Шпак и татарский поэт Муса Джалиль. Сотни других фронтовых журналистов не вернулись в свои редакции, погибли в огне сражений. Их имена начертаны на мемориальной доске в Центральном Доме журналистов в Москве. Они были солдатами, штурмовали высоты, ходили в атаки, становились в критические минуты командирами, забрасывались в партизанские отряды. Это о них в армейской газете «Боевая красноармейская» (Юго-Западный фронт) Джек Алтаузен писал:
Но мне, как бывшему начальнику отдела фронта «Комсомольской правды», хочется особо сказать о военных корреспондентах нашей молодежной газеты, сложивших свои буйные головы на поле брани.
Если случится вам, дорогой читатель, побывать на улице «Правды» в Москве, поднимитесь на шестой этаж старого, доброго дома, где молодые журналисты делают и сейчас самую живую из всех газет Советского Союза — «Комсомольскую правду». Там в просторном холле, остающемся неприкосновенным, хотя сотрудникам редакции живется и работается тесновато, среди вечнозеленых растений встаньте перед мемориалом, увенчанным скульптурным изображением пера и штыка. И почтите минутой молчания память пятнадцати юношей и девушки, жизненный путь которых оборвала война, — память шестнадцати военных корреспондентов «Комсомольской правды». Судьбой им было суждено остаться в нашей памяти вечно молодыми. Такими, какими мы запомнили их, провожая в опасные командировки на фронт.
Сорок лет прошло с того дня, когда раздался последний выстрел Великой Отечественной войны. Подавляющее большинство читателей нынешней «Комсомолки», конечно, не помнит о нем. Но тень этой далекой войны еще лежит на каждой нашей семье. Плачут украдкой по ночам бабушки, доставая из сокровенной шкатулки н перечитывая в тысячный раз «похоронки» на ваших дедов. Горько вздыхают, вспоминая не вернувшихся с войны близких, ваши мамы. И молодые люди, вглядываясь в старинные фотографии юношей в военной форме сороковых годов, задумываются: ну а я смог бы?..
Лежит тень далекой войны и на дружной семье «Комсомолки». Закономерно, что потери в личном составе ее военных корреспондентов были огромны; пожалуй, они столь же велики, как и в «Красной звезде» — чисто военной газете. Юность горяча, ей непривычно и неловко наблюдать жизнь со стороны, она рвется в самое пекло борьбы, будь то в дни мира или в дни войны. Вот так и получилось, что наши парни, облетевшие в легендарные тридцатые годы всю Арктику, прошедшие через пустыни, побывавшие с выездными редакциями на стройках Магнитки, Сталинградского тракторного, Комсомольска-на-Амуре, прокочевавшие вдоль всех наших границ, хлебнувшие горького, насыщенного пороховым дымом воздуха в дни конфликта на Китайско-Восточной железной дороге в 1929 году, потом в дни конфликтов у озера Хасан, на реке Халхин-Гол, в боях с белофиннами, рванулись на фронт 22 июня 1941 года, не думая об опасности.
И как замечательно, как ярко и образно, как убедительно писали они о фронте, о фронтовиках, показывая и доказывая даже в самые тяжкие дни 1941 и 1942 годов, что мы одолеем злобного и сильного врага. Шестнадцать человек из коллектива редакции заплатили жизнью за эту победу. Шестнадцать человек в числе двадцати миллионов советских людей, погибших на войне…
Я часто думаю о том, как важно было бы собрать воедино и опубликовать все написанное людьми, чьи перья партия приравняла к штыкам. Какой огромной эмоциональной силой обладает их литературное наследство, пропитанное порохом и кровью! В моих ушах и сейчас еще звучит доносящийся сквозь треск помех из далекого по тем временам полуокруженного противником Киева голос нашего военного корреспондента Аркадия Гайдара: «Только что продиктовал зарисовочку одного боя на мосту. Хорошо бы ее дать побыстрее. Есть любопытные детали…» А на мой рабочий стол уже ложились один за другим листочки великолепного очерка о войне, чудом записанного в неимоверно трудных условиях связи нашей неутомимой стенографисткой Марией Михайловной Глазовой. Ребята из отдела бегом приносили их мне, выхватывая из пишущей машинки.