Нет, как оказалось не зря. Грома-Дория дождался, когда десять ратников и его старец сядут в седла и отправятся с Даркайнаром и Эйри в сторону главного города заозерного княжества, а потом повернулся ко мне и сказал:
– Простым смертным не понять богов. Нам пришлось пожертвовать золотом, только бы избавиться от побратима любимчика Хаоса. Этот надменный сопляк способен в одиночку перебить половину наших слуг, а нам такие сложности не нужны. Пусть катится куда подальше. В Суролтаре скоро паству начнут делить, а нам это королевство неинтересно.
– Ты их что загипнотизировал? – спросил я, указывая на Илю, которая молча наблюдала за тем, как уезжает ее внучка.
– Только местных людишек. На таких одаренных как ты и княжич наше убеждение не действует, – ответил Грома-Дория. – А скажи нам эмиссар Хаоса, как ты оцениваешь этого мальчишку? Смог бы ты с ним справиться?
– Думаю, нет, – честно признался я. – У него техника более завершенная. Мне кажется, что и тебе бы он доставил немало хлопот.
– Хлопот бы доставил, но он нам не соперник, а вот его побратим и учитель победил первый клинок Парадáйза, – усмехнулся Грома-Дория и, повернувшись к Даньке произнес: – А, кстати, мы не имеем ничего против этого эмиссара Хаоса…
– Но он убил старца и пятерых воинов на заставе, – воскликнул богатырь.
– А потом пришел в храм Озерска и обезглавил троих старцев, а скольких слуг перебил, мы не считали. Если они позволили себя убить, значит, оказались слабы и не годились для служения божеству, – добавил Грома-Дория. – За их смерть мы его наказали, но если старшие боги решили оставить ему жизнь, значит, так тому и быть. А если ты хочешь пройти испытание досрочно, то можешь сразить его в честном поединке.
– Бог Громодор, ты обещал мне силу, – напомнил Данька.
– Победишь эмиссара Хаоса в поединке, и мы одарим тебя поцелуем бога.
Данька скривился, но возражать не стал. Он подошел к коню и, взял в руки щит и копье толщиной с молодое деревце, сказал:
– Ну, что Мих-Костóнтис, отбегался ты. Поря и честь знать.
Когда Грома-Дория заявил, что не имеет ко мне претензий, я как чувствовал, что этим не закончится. Я подсознательно готовился к очередной гадости. В принципе все вроде честно, Данька действует без его приказа, так что с юридической точки зрения Грома-Дория никаких правил не нарушил. А то что спровоцировал поединок, так это же такие мелочи. Никто не заставлял Даньку бросаться в бой. Убьет послушник эмиссара, значит, заслужит поцелуй, погибнет от моей руки, получается, что слаб для служения богу. Цинизм и бездушная арифметика. Он в любом случае в выигрыше.
«Интересно, а как этот божок людям помогает? Ведь местные воины его за что-то боготворят? Может он кочевников пугает? Степняки, вроде молний должны бояться. Вероятнее всего так он их и гоняет», – размышлял я, готовясь к смертельному бою.
Данька, прикрывшись щитом и выставив вперед копье, медленно приближался ко мне. Он не форсировал события и четко следил за моими движениями. Я так же не торопился, так как умереть всегда успею, а вот победить в поединке с таким резвым воином, большая удача. По моему субъективному мнению, Данька оказался быстрее и сильнее Гордея, которого я убил в Озерске. Думаю, в поединке он бы и Родю прибил, так как у «шкафа», кроме неимоверной силы никакого знания техники боя не было.
Данька начал атаковать, совершая быстрые удары копьем в разные уровни. Я смещался, не рискуя принимать их на плоскость клинка. Если бы у меня было много энергии, я бы прогнал ее по мускулам и используя ускорение снес бы ему голову, но увы. Пришлось уклоняться и постоянно двигаться, чтобы не застаиваться на одном месте. Если ему дать возможность прицелиться, то будет очень плохо. Хотя, то что он использует копье и щит, это плюс, – он не может взять эту дубинку с острым наконечником в обе руки и атаковать обоими концами. У него бы тогда появилось больше возможностей и мне бы досталось по полной программе. Однако он прикрылся щитом-капелькой и если я приближался к его левой руке, наносил мощные махи, отгоняя меня подальше. Действуя планомерно, он гонял меня по двору, пытаясь прижать к стене. Видимо он надеялся навалиться плечом на щит, и выдавить меня, словно тюбик зубной пасты.