– Чего тебе надобно, чужестранец? Тут не харчевня, а дом Матери богов.
Он посмотрел мне прямо в глаза, и у меня сложилось впечатление, что я вижу гипнотизера. Он словно пытался продавить мою волю немигающим взором. Я удивился столь грубому приему и спросил:
– Вы всех посетителей встречаете так?
– Чужестранцу не место в доме Матери богов, – заявил старец.
– А если я захочу поговорить с богиней? У меня есть вести о павшем боге ваннов, – попытался я наладить диалог, но старик оказался упертым.
– Матери богов нет дела до ваннов. Уходи.
Немигающий взор снова попытался продавить волю. Я разозлился и сказал:
– Старушка, которую ты изгнал их города, так и сказала, что главный старец слишком заносчивый и не станет слушать речей чужестранца, считая величайшей мудростью спрятать голову в песок и не видеть ничего дальше собственного носа.
Разумеется, ничего подобного бабуля не говорила, но мне захотелось поддеть этого самодовольного индюка. Я возлагал большие надежды на его помощь в спасении Баратии, а теперь разочаровавшись, вымещал досаду.
– Да как ты смеешь, – воскликнул старец, но я развернулся и вышел наружу.
Элька с любопытством разглядывала мою рассерженную физиономию и, поняв что меня лучше не трогать, сдержала вертящийся на языке вопрос.
– Едем в таверну, снимаем комнату и завтра навестим князя, – решил я.
Разумеется, благородному рыцарю селиться в каком-нибудь клоповнике неприлично. Нужно подобрать что-нибудь соответствующее статусу. Однако решить столь сложную задачу, как вселение в таверну у меня не получилось, так как дорогу нам преградили несколько всадников в качественных доспехах. Аналогичную броню я видел у воеводы на заставе.
Впереди, на белом коне восседал богато одетый мужчина среднего возраста. Его рыжевато-золотистые волосы были уложены волнами и придерживались каким-то металлическим обручем с самоцветами. Бородка, имела более темный оттенок, и была щегольски подстрижена. Весь внешний облик этого человека лучился довольствием и достатком. Он широко улыбался и выглядел настолько искренним, что не переведи я взор в магический спектр, мог бы поверить, что этот «павлин» действительно рад меня видеть.
– Вот он спаситель земель Озерного края от беспредела грабителей супостатов! Герой былин и легенд! Великий воин, победивший разбойников с большой дороги, – расточал похвалы «павлин», продолжая описывать несуществующие подвиги меня любимого. Прослушав версию этого эмоционального всадника, я так не понял, в каком именно месте говорилось обо мне? Судя по описанию инцидента на дороге, там произошло кровавое побоище, где главный герой вырвал победу зубами, перегрызя глотку какому-то бандиту.
«Я что похож на оборотня, чтобы тянуть в рот всякую гадость? То что у меня острые зубы, не значит, что я люблю кусаться, однако по словам этого «павлина» именно так и получалось. Любопытно, ему пишут речи или он сам придумывает подобную ахинею?» – подумал я.
Не придя ни к какому определенному выводу, я дождался легкой паузы и сумел вставить вопрос:
– Прошу прощения, вы уверены, что не обознались?
– Ну конечно уверен! – заявил ухоженный всадник. – В письме посадника сказано, что рыцарь Нихолор ли Косхéльт именуемый Мих-Костóнтисом сразил банду Щелкуна, перебив большую часть стрелами, а самого главаря разделив пополам молодецким ударом. Далее следовало описание великого воина и его оруженосца. Вон медведь на щите и отрок смазливый, на девку похожий. Иль ты скажешь, что не рыцарь?
– Рыцарь, – кивнул я. – Но тех подвигов, что ты описывал, я не совершал.
– Как не совершал? Щелкуна не ты разрубил?
– Как звали того грабителя я не знаю, но никакого серьезного боя не было. Я перестрелял разбойников из лука, а оставшихся троих просто зарубил. Они и сражаться не умели. Так, обычное мясо, – пояснил я.
– Ты только подумай, сколько жизней спас тогда, – заявил богато одетый мужчина. – Они же, супостаты эти, людишек щелкали как орехи, а ты их словно туши разделал. Чем не подвиг? Мои богатыри несколько раз на них ходили, но никого не поймали, а ты мимо ехал, и нет Щелкуна.