Это был сценарий о строительстве нового здания МГУ. Почему он остался недописанным? Сейчас на это трудно ответить. Наверное, потому, что требовательные наши профессии призвали нас к другим темам и разлучили друг с другом. Но судьба все же снова свела нас в работе, хотя и не так, как мы предполагали.
Я уехала в командировку в Баку, писать о морской нефти. В те дни на Нефтяных Камнях гремело имя бурового мастера Михаила Каверочкина. Я собралась переправиться к нему на буровую, но мне отсоветовали: Каверочкина ждали в городе, он должен был вскоре вернуться на берег.
Наконец день возвращения наступил.
В новом поселке, по жаркой, залитой солнцем улице с победными криками бежали ребята, загорелые, с облупленными от солнца носами и щеками. Ребят было множество, целая армия, и бежали они посреди проезжей части, остановив движение. За ними шли родные, друзья, соседи, у одних были в руках цветы, другие несли сумки, в которых желтели дыни и матово светились тяжелые гроздья винограда.
Труд бурового мастера
В центре этого удивительного шествия шагал сам Каверочкин: широкоскулое его лицо сияло. По одну сторону от Каверочкина шла его жена, а по другую - мать, высокая женщина, прямая, как ружье, в черном платье и черном платке. Мать шагала молча, торжественно, глядя поверх всех голов в какую-то видимую ей одной точку.
По пути Каверочкин остановился у киоска с надписью «Минеральные воды»; в ящиках рядом со славянской водой было выставлено шампанское. Он купил, наверное, с десяток бутылок шампанского, и мальчишки, расхватав из его рук горячие от солнца бутылки, ликующе понесли покупку к его дому. Стол, в большой комнате уже был уставлен южным угощеньем: пылали помидоры, благоухала икра из синих баклажан...
Каверочкин сел на почетное место; рядом, не снимая черного платка, села мать, ее лицо по-прежнему было торжественным и строгим. Послышались залпы открывающихся бутылок; теплое шампанское с силой вырывалось из горлышек. Вместе со всеми пила за здоровье хозяина и я, наслаждаясь открытой доброй радостью этой встречи мастера, вернувшегося на берег после долгого отсутствия. Что такое Нефтяные Камни, я узнала, побывав там сама.
Только тогда я поняла, сколько мужества и силы требует труд бурового мастера, день и ночь борющегося со стихией, когда скалистый островок, на котором установлена вышка, сотрясается от ветра и ударов тяжелых воли...
Настал день, и я встретилась с Каверочкиным снова. На этот раз я увидела его не в море и не на берегу, а на экране, в фильме «Повесть о нефтяниках Каспия»[11] Романа Кармена.
Странное чувство я испытала, смотря на экран. Я забыла, что хочу писать об этом фильме, забыла о просмотровом зале, о том, что сижу в зале не одна, а с мастерами кино, тоже пришедшими на просмотр. Мне чудилось, что вернулись дни юности, казалось, что я снова, как раньше, была на съемке вместе с моим другом, и Кармен снимал именно то, что было мне всего важней. Вот Каверочкин в мокром брезентовом плаще стоит на сотрясаемой штормом вышке, и слова его команды, обращенные к подручным, смешиваются с грохотом волн. А вот он в короткие минуты отдыха - загорелый, усталый человек с детскими голубыми глазами. Он присел не то на доски, не то на ящик, он молчит, уйдя в свои мысли, обветренное его лицо полно спокойной, простодушной доброты...
Голос человека с кинокамерой в руках
Когда налетел небывалой силы шторм, Каверочкин погиб, не покинув своего поста на разведывательной буровой...
Кармен долго жил в море вместе с нефтяниками, по-настоящему полюбил их — не только как героев фильма, но как близких друзей. Спустя несколько лет он сделал о нефтяниках второй фильм, «Покорители моря»,- обе работы ему были по-особому дороги. За создание двух этих фильмов Кармен был удостоен Ленинской премии, - и какое же это счастье для мастера, когда награжден не только его труд, но и его открытое людям сердце...
Годы шли, ни для кого они не проходят бесследно, но, казалось, Кармена их власть коснуться не может. Он по-прежнему был бесстрашен, легок, подвижен, по-прежнему оказывался в «горячих точках», как бы далеко на земном шаре они ни находились. Но где бы он ни был: в джунглях Вьетнама, на Кубе или в Чили, - его не оставляла мысль о главной работе, которую он видел для себя впереди. Он мечтал создать документальную киноэпопею о Великой Отечественной войне.
Когда мы с ним встретились, он тут же стал рассказывать мне о своих планах. Это было в театре «Современник», на одной из премьер; мы стояли в фойе, мимо нас степенно прогуливались нарядные зрители, а Кармен увлеченно рассказывал, сколько в фильме будет серий, кого он хочет сделать ведущим, каким ему видится заключительный эпизод.
Главную работу своей жизни Кармен успел закончить, но увидеть ее на экране кинотеатров судьба ему не дала. Жизнь его оборвалась раньше.
Миллионы зрителей в разных странах, в разных частях земного шара смотрели киноэпопею «Великая Отечественная», миллионы людей услышали в заключительном фильме «Неизвестный солдат» голос Кармена.
11
[…] В фильме «Повесть о нефтяниках Каспия» была предпринята одна из наиболее значительных в послевоенном документальном кино попыток изображения современной действительности.[…]
ДРОБАШЕНКО С. Роман Кармен: путь в искусстве // Роман Кармен в воспоминаниях современников. М., 1983., Источник http://test.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=1&e_person_id=7076
[...]я прочел в «Новом мире» очерк писателя И. Осипова «Остров семи кораблей». Он рассказывал о том, как бакинских геологов на протяжении многих лет привлекала каменистая гряда в открытом море. Вокруг выступающих из-под морской волны черных скал видны были радужные пятна нефти. Волны перекатывались через заржавелые остовы разрушенных, потерпевших кораблекрушение на этих скалах кораблей. Бывалые моряки называли гряду «кладбищем кораблей».
Геологи решили во что бы то ни стало разгадать тайну черной каменистой гряды. Все говорило о том, что у этих скал на морском дне таятся богатейшие месторождения нефти. На крохотном островке высадился десант энтузиастов. Они построили небольшой свайный домик, установили рацию, начали строить буровую вышку. Среди высадившихся на островке был знаменитый буровой мастер Михаил Каверочкин.
Девяносто дней и ночей провели первооткрыватели морской нефти на этом островке. Буровая вгрызалась в глубокие недра. И вот наступил день, волнующий, памятный, когда морские глубины должны были ответить на зов людей: есть ли нефть под этими скалами, пойдет ли нефть из буровой.[...]
Главным героем нашего фильма стал буровой мастер Михаил Каверочкин. Много часов провели мы с камерой на его буровой в открытом море. Наблюдали за его работой, снимали, а в свободное от вахты время в беседах с ним постигали сокровенные черты его отношения к своему труду. Широкоскулое, пористое лицо его потемнело от соленых ветров. Под чуть припухлыми веками — светлые глаза, внимательные и добрые, когда он говорит со своими учениками. А на буровой, когда Михаил Каверочкин стоял в мокром, словно лакированном плаще из негнущегося брезента, облитом нефтью и потоками колючего ливня, когда ураганный ветер сбивал с ног, его глаза становились холодными, цвета штормовой волны. Отрывистые команды он подавал властно, повышая голос лишь настолько, чтобы в шуме моря, ветра и скрежета буровой слова доходили до слуха его подручных. В эти минуты единоборства со стихией он был собран в тугой узел решимости, воли. Человек этот словно чувствовал далекое биение пульса глубоких недр морского дна, хранящих пласты невиданной емкости. Он, как никто, умел безошибочно проникать в эти пласты, вкладывая в мастерство глубокого бурения подлинный талант и вдохновение.
Каверочкин стоял на содрогающейся от ударов волн и ветра буровой, широко расставив ноги в резиновых сапогах, его рукам повиновались тяжелые механизмы, и лицо, обрызганное глинистым раствором, казалось каменным.
И снова после трудной вахты лицо его, грубое, кремневое там, в грохоте урагана, обретало застенчивую теплоту. Положив на стол крепкие руки труженика моря, он вел неторопливый разговор с товарищами, и в усталых, [326] снова ставших голубыми глазах его светилась доброта щедрого сердца.
Если бы мы не жили в море полгода, в поле зрения нашего объектива не попали бы явления, которые нельзя предусмотреть никаким сценарием.[...]
Кармен Р. Л. Но пасаран! — М.: «Сов. Россия», 1972. — 384 с. с илл. на вкл. («Годы и люди»). Тираж 100 000 экз., Источник http://militera.lib.ru/memo/russian/karmen_rl/14.html