Клубилась дымка над листвой, устлавшей золотом аллеи —
И поднимались ввысь главой неувядающие ели…
Там, где заканчивался ряд чернеющих густых деревьев,
Бесстыдно сбросивших наряд, виднелись призрачные тени —
И Петре показалось вдруг, что в хороводе легком ветра
Неясных силуэтов круг мелькнул, роняя капли света…
Чем ближе Петра — тем ясней видны ей легкие фигуры
Прекрасных призрачных людей, скользящих в сонной дымке утра.
Они приблизились еще… Вперед шагнул черноволосый
Мужчина…отрок? Словно сон неясный прозвучал вопросом:
«Зачем ты надрываешь сердце воспоминанием любви?
Ты не даешь душе согреться — в ночь канут будущие дни…
Ты без остатка отдавалась порыву страсти юных лет —
И вот перед тобою старость… А в сердце только черный след…
Ты не жила! Переживала так дни, недели и года,
Но времени земного мало — и ты исчезнешь навсегда…
Ты, Петра, не смогла увидеть всю красоту и свет земли,
Но мы покажем радость мира — и дверь в пространстве отворим…»
Наверно, это смутный сон… И блики солнечного света
Слетают с поседевших крон, кружась в порывах нежных ветра…
А голоса… То шелест трав — в осенней дымке засыпая,
Они рассказывают нам, что их зовет весна другая…
Но, нет… Вот абрисы людей приобрели земную плотность —
Среди мерцающих огней вновь прозвучал зовущий голос:
«Напрасно ты не веришь, Петра… Ты слишком рано умерла
Для света и мечтаний сердца — а ты б счастливой быть могла…
Тебе не снимся мы… Ах, Петра… Как недоверчива душа —
Мой голос не дыханье ветра, и здесь не призраки кружат.
Мы — альвы… И живем за гранью привычного лица земли,
Мы ведаем… вернее, знаем природы тайны и храним…
Тот свет, что был излит на землю, людьми забыт уже давно…
Но мы его храним и верим, что людям многое дано —
Дано им вспомнить по-иному, дано увидеть свет вдали,
Дано средь сумрака и грома пройти к лучам младой зари!
Ты много время потеряла, и жизнь мелькнула стороной,
Любви и света слишком мало тебе отмерено судьбой —
Но с нами, Петра, ты увидишь тот мир, что много лет назад
Отвергла в час печальный жизни, любви чужой покинув сад…»
Часть третья: ЮНАЯ ВЕСНА
Вкруг Петры листьев хоровод взлетел, кружась и опадая,
Багряно-розовый восход зажегся в томно-синей дали —
Он прокатился в небесах, исчезнув в зыбком горизонте,
И вот — вокруг уже весна встречает Петру эхом звонким!
Она узнала этот май… Сирень, осыпавшая звезды
К ее ногам… А вот… Михай — над страхами ее смеется…
Все поплыло, и Петры крик сорвался резким криком птицы —
Она подумала в тот миг, что боль стократно повторится…
Она смотрела… Вот тот день, что отнял жизнь ее навечно —
Еще цвела в саду сирень, блестели лепестки беспечно…
Вот Лития… Ее сестра в глаза Михая смотрит нежно,
И майский дождь идет с утра, роняя капли безмятежно.
Но Петры в этой жизни нет — она исчезла… И для мира
На много весен, зим и лет дверь в настоящее закрыла…
Исчезли лица, голоса — теперь лишь заросли сирени
К прозрачным синим небесам возносят хлопья пены белой.
И Петре захотелось вдруг впитать лучи, сирень и небо —
Взлететь, покинув стылый круг, увидеть даль, тумана небыль…
Она шагнула… И вперед вдруг полетела, словно птица —
Так лишь во сне душа зовет, когда в чудесных снах кружится…
Вот неба розовая даль, и крылья ветра распахнулись,
Срывая тонкую вуаль с заоблачных бескрайних улиц:
Невиданные города взлетели, распадаясь светом,
Что проливался, как вода, окрашивая златом небо!
А там, внизу как изумруд переливаются дубравы,
Там птицы на ветвях поют и шепчутся украдкой травы…
А эти краски! То — цветы головки протянули к солнцу…
За горизонтом, у черты, туман искристый тихо вьется…
Впервые боль души своей забыла Петра — на просторе
Ей виделись картины дней, что неподвластны плену горя.
В объятьях нежной синевы она увидела счастливых
Прекрасных альвов той весны, что возрождается над миром —
Они летели рядом с ней, ее поддерживая руки…
Забыла Петра боль потерь, предательства, обиды, муки —
Так много было доброты, любви, участия и … счастья!
И альвы были так светлы, над их душой мир зла не властен…
Они так юны, так чисты! Во взглядах затаилось солнце —
Любовь их, счастье и мечты на землю радугой прольется…
…Но снова Петра на земле, и альв черноволосый рядом —
А там, в далекой синеве весенних альвов тают взгляды:
«Ты можешь быть счастливой, Петра, — любовь живет вокруг тебя!
В цветенье трав и бликах света, в дыханье ночи, жажде дня…»
Они исчезли… Неба высь подернулась игрою бликов,
Что радужной волной лились над этим миром многоликим…
И Петра поглядела в май со вздохом радости и света —
Сирени буйной дивный край к ней звезды осыпал приветно…
Улыбкою за все года впервые сердце озарилось —
Протягивал ей ландыш альв, а ей подумалось — впервые…
«Ты можешь быть счастливой, Петра, и дальше мы с тобой пойдем —
Туда, где жаркие рассветы сменяются грибным дождем!
Зови меня Альданом… Альвы свои черпают имена
Из ветра, шепота дубравы, из серебра, что вьет луна….
Теперь же мы покинем, Петра, звенящую в веках весну —
Нас ждет за поворотом лето, ты встретишь молодость саму!»
Часть четвертая: МОЛОДОЕ ЛЕТО
Альдана с Петрой взяли в круг, взлетевши, звездочки сирени,
Смешался с ароматом звук далекой солнечной свирели…
Их вихрь сиреневый унес к неведомым еще просторам,
И лепестки душистых звезд сменились роскоши узором!
Везде, куда ни падал взгляд, в зеленых листьях изумрудов
Пестрел цветами дивный сад над серебристой гладью пруда —
Летела песня соловья из-под тенистых кущ дубравы,
А небо, синевой горя, над миром солнце рассыпало!
Потом ленивый летний зной сменился радостной прохладой,
Запахло близкою грозой над прудом и тенистым садом —
Взметнулся альвов хоровод, что в отблесках летящих молний
Играли средь бурлящих вод под музыку и песни грома!
Гроза, утихнув, унеслась. Как яхонты горели капли,
Что изумрудная листва и нежные цветы впитали…
Вот альвы облетают сад, и волосы червонна злата
Под солнцем молодым горят, а небо их улыбкам радо…
Но вдруг у пруда горький вздох раздался — и слеза упала
На изумрудных трав покров, на водных лилий покрывало —
И Петра вздрогнула, узнав сестры любимой тихий голос,
Мелькнула средь цветочных трав копна волос, как спелый колос…
Глаза печальной синевой сквозь дымку слезную блестели —
Поникла Лития главой над светлой солнечной купелью…
Вдруг голос грубый и чужой ворвался в сад красы и света —
Михай за Литией пришел, и в воздухе пахнуло снегом…
За руку Литию схватив, не слушал он ее упреков…
Он так бессовестно красив и так безжалостен жестоко.
Они исчезли… Дивный сад опять дышал миротворенно,
Но Петры беспокойный взгляд искал несчастную сестренку…
Альдан ей ласково кивнул, с жестокой болью примиряя,
И дивный лотос протянул, где свет зари играл, блистая…
Вкруг Петры альвы собрались и поманили за собою —
Их встретила златая высь и закружила над землею!
В разгаре лета мир звенит под музыку искристых красок,
В густых лесах прохлада спит, а ветер нежно тих и ясен.
Земля сверкает и живет, и каждый вздох напоен светом,
Багряно-розовый восход огнем мечты укроет небо…