И вот уж манит и томит ярчайший полдень знойной ленью,
А пряных трав альковный вид зовет забыть тоску и время —
И Петра погрузилась в сон среди цветочных ароматов,
Ей словно дивный перезвон звучали песни летних альвов…
Перебирая серебро седых волос у изголовья
Сидел Альдан… Заволокло альвийский взор туманом боли…
Проснулась Петра — аромат кружился в воздухе вечернем,
И сочный дивный виноград ей сыпал гроздья на колени.
Его тягуче-пряный сок проник живительным нектаром —
И в сердце радости росток вдруг распустился цветом алым!
Ей захотелось мир обнять и раствориться в синем небе,
Беспечным облаком летать, купаясь в лучезарной неге!
В глаза ее смотрел Альдан, свет мира сохранить стараясь,
Он Петре ласково сказал, благословляя эту радость:
«Ты видишь, видишь сердцем, Петра!
Прекрасный мир — он пред тобой,
Его любовь даст все ответы на боль, посланную судьбой.
Ты — часть его! Ты — искра неба! Дыханье ночи, зыбь морей,
Закатный всполох, луч рассвета — все это часть души твоей!
Пойдем же — золотые ветры зовут в осенний хоровод,
Прекрасна осень! В час рассвета земля в багряном сне живет…»
Червонным золотом блеснув, взлетели волосы — и альвы
В беспечном танце взяли в круг их с Петрой… Летний сон растаял…
Часть пятая: ЛЕГЕНДЫ ОСЕНИ
Где ветер шелестит листвою еще зеленой, но уставшей,
Несмелый лучик опоздавший пробьется лентой золотою…
Еще пока чуть-чуть заметной змеею подкрадется осень,
И небо станет серым в просинь, и соберутся в круг все ветры.
Но час за часом, постепенно, ступая по листве смелее,
Рисуя краски все живее, укроет мир парчой осенней...
***
Огонь разлился по лесам, и с золотом переплетаясь,
Готовит землю к дивным снам и провожает птичьи стаи.
Здесь листопадов хоровод, взлетая, опадает вихрем,
Прозрачно-серый небосвод клубится ветром, ложно-тихим…
И через дымчатый полог искристо-ледяной стрелою
Ворвется в осени чертог бродяга Севера! — И взвоет
Все поднебесье, и земля поклонится лихому ветру —
Взметнутся в танце октября огнем пылающие ветви!
…Альдан смотрел на этот вальс, и по немому повеленью
Его прозрачно-серых глаз листва по кругу полетела —
Вкруг Петры лентой золотой кружились листья, опадая,
И в вышине, над головой, они вились, как птичья стая…
Они шептали ей… неслись слова по парковой аллее —
А листья поднимались ввысь — прощались? Плакали? Жалели?...
Но вот Альдан, осенний альв, волшебник, мир ей показавший, —
Не чувствует листвы печаль, что кружится в последнем вальсе?
Альдан, тревогу уловив во взгляде Петры, улыбнулся,
И листья взвились в этот миг, сливаясь с ветром в поцелуе —
Они не тосковали, нет! Сияли радостно, как искры!
А ветер Петре дал ответ на сотканные грустью мысли:
«Что может осень дать природе! Кружится, золотом горя,
В последнем ярком хороводе листва, в преддверье ноября —
За этим танцем предзабвенным не смерть… Но новая заря!
Она вернется с юным ветром, лишь сгинет полог февраля.
Но это будут уж не листья — сверкая в предтуманном сне,
Прольются водопадом чистым в искристо-лунном серебре…
Тех, кто ушел, жалеть не надо — они, последуя судьбе,
Прольются над цветущим садом, в ночной воскреснув тишине —
Открыт им будет мир подлунный, недосягаемая даль!
Так не жалей! Твои пусть думы оставит ложная печаль…»
Все стихло… Золото-багрян, нарядом роскоши одетый,
Осенний парк безмолвно ждал велений северного ветра…
Но вот послышались шаги — и женщина, вздохнув устало,
Остановилась у рябин, любуясь платьем рыже-алым.
Стареющая красота ее лица необъяснимо
Внушила Петре смутный страх, в воспоминаниях хранимый…
Она узнала взгляд сестры! Но было в нем так много боли,
Отчаянной, немой тоски, в бессильном слившихся укоре…
Судьбе? Любви? Осенних стай она не слышала прощанье —
Лишь шепот-вздох один: «Михай…» —
И пальцы в соке горько-алом…
И вновь шаги, среди листвы кудряшки черные мелькали —
Девчушка лет восьми-десьти бежала по аллее — к маме.
И Литии печальный взгляд вдруг озарился дивным светом,
Она, навстречу сделав шаг, отозвалась ей нежно: «Петра!»
Они обнялись, листопад на мать и дочь просыпал злато,
Но старый, поредевший парк, глядел вослед им виновато —
В другой аллее, вдалеке, где ветерок кружил устало,
Гоняя тени на песке, гуляла трепетная пара…
Прекрасна девушка... и май в очах агатовых бушует —
Любуясь и смеясь… Михай волну кудрей ее целует…
Все поплыло… Печально парк вздохнул, в даль полетели листья,
И затуманил ветра взгляд осенний лед слезою чистой…
От горя Петра замерла, от нежности, тоски бессильной —
Все годы Лития жила печалью о сестре любимой!
Она рыдала… А вокруг летали образы и блики —
Прозрачных взглядов, крыльев, рук из ветра абрисы возникли —
Осенних альвов череда кружилась в танце по аллее,
Взлетала, падая, листва, застыли сонные деревья…
Черноволосы и легки, прекрасны, но не беззаботны —
Так древней царственной реки текут, переливаясь, воды.
И вот уж хоровод над ней — вокруг нее сомкнулись руки,
Мелодия, что нет светлей, запела о любви, разлуке —
О встрече! Пусть через года, но те кто дороги друг другу,
Простят… Ведь весен череда ушла, сменившись стылой вьюгой…
И лишь любовь согреет нас, утешит, утолит печали,
Прощенье исцеленье даст, с прошедшими примирит днями…
Вокруг разлилась синева и ледяным всплакнула златом,
Возникли тучи-острова — к ним увлекали Петру альвы…
Ступив под золотой полог, пройдя туманные пределы,
Они… в пустыне? Нет… исток берет здесь жизнь, узнав забвенье —
Альдан взял за руку ее, предупреждая удивленье,
И на краю Песков Времен открыл ей вечности значенье:
«Здесь свет перетекает в тень, проходит лентой бесконечной,
Походкой легкой и беспечной уходит в вечность прошлый день.
Его следы погаснут завтра, лишь память может сохранить
Любимых лиц, мгновений нить, ушедших как вода, внезапно.
Здесь время сыплет как песок свои бесценные минуты,
Здесь ночь и вечер, день и утро лишь вечности седой кусок…
Здесь остается только пепел живущих прежде душ людских,
Воспоминанием о них взовьется ввысь песчаный ветер…
Здесь листья прежних листопадов лохмотьями истлевших ран
Исчезнут, чтоб пройдя туман, воскреснуть в песне водопадов.
И здесь потоки бурных вод, по капле в вечности теряя,
Исчезнут за златистым краем, возобновляя время ход.
Лишь только смоет листопад земную тщетность всех желаний
Багряно-розовый закат откроет занавес над гранью —
Там растворится наша жизнь, вольется звездною волною
В небесно-золотую высь, что вечно светит над землею…
Здесь нет конца и нет границы, но может оборваться след,
Дороги радости и бед летят отсюда, словно птицы…
В седых песках извечной были нельзя ни вспомнить, ни забыть,
Ни ненавидеть, ни любить — лишь видеть искры звездной пыли…
Пойми же, Петра — ты лишь блик, лишь искра, но твое дыханье
Вольется в бесконечный мир, ты на пороге мирозданья!
Обида, ненависть и гнев — ничто! И в вечности чертогах
Они растают, словно снег, но не любовь! Твоя дорога
Еще не пройдена, и круг еще не завершился… Старость
Вернет надежду — среди вьюг ты сердцем, наконец, оттаешь…»
Пески Времен, застыв, легли, и звуки смолкли над пустыней,