Но создание государства Израиль вдохнуло в них новую гордость. Американское еврейство предоставило Израилю щедрую финансовую и политическую поддержку, жизненно важные для его выживания. Но лишь немногие пошли так далеко, чтобы эмигрировать в Израиль, — слишком мало было побудительных причин оставить Америку. Редкий идеалист готов был променять послевоенное процветание Америки на материальные невзгоды и опасности новорожденного государства.
Стали появляться такие образцы еврейской жизни, которые выражали себя в ассоциации с той или иной синагогой — по преимуществу консервативной или реформистской — и в финансовых пожертвованиях через сеть еврейских благотворительных организаций, и непосредственно в Израиль. Ассоциация с синагогой не означала непременно высокой степени религиозности — большинством прихожан двигали скорее социальные и этнические, чем религиозные, побуждения. Для них еврейские традиции свелись к празднованию Нового года и Пасхи и к таким житейским событиям, как обрезание, свадьба, бар-мицва (совершеннолетие мальчиков, все более распространявшееся под названием бат-мицва и на девочек), похороны и ежегодное поминовение покойных родителей (ярцайт). Мало кто из третьего поколения американских евреев был по-настоящему знаком даже и с этими обрядами и глубоко их чувствовал.
Еще один удар по чувству еврейского национального самосознания был нанесен в 60-х гг. революционными изменениями, вызванными массовой культурой молодежи — культурой политического радикализма, сексуальной свободы, потребления наркотиков, восточных религий, презрения к традиционному стилю поведения и авторитетам. В этой атмосфере еврейский образ жизни стал казаться особенно неуместным для масс еврейской молодежи, которая в иных условиях, вероятно, продолжала бы постепенно врастать в окружающую культуру. В глазах этого пацифистского и неконформистского поколения войны Израиля за выживание выглядели типичными акциями очередного милитаристского «истеблишмента», а еврейские религиозные ритуалы казались — не вполне безосновательно — очередным образчиком пустого конформизма, который они приписывали американскому обществу в целом. Израиль, бывший на протяжении 60-х гг. источником глубочайшей гордости евреев и объектом восхищения либерально настроенной интеллигенции, стали представлять в том же свете, что и американский военно-промышленный комплекс. К тому времени, когда цвет еврейской молодежи этого поколения повзрослел настолько, чтобы заводить собственные семьи — в 70-х и 80-х гг., — для многих из них понятие еврейского национального самосознания имело очень мало конкретного содержания.
И в то же время происходило еврейское возрождение, причем в двух видах. Среди многих тысяч, сметенных молодежной культурой, было некоторое число таких, что получили более глубокое еврейское образование, чем это типично для американского среднего класса. Эта крошечная группа состояла главным образом из тех молодых людей, что побывали в летних образовательных еврейских лагерях конца 50-х — начала 60-х гг. В Бостоне и Нью-Йорке появились небольшие кружки молодежи, которые синтезировали стиль и кое-что из идеологии молодежной культуры с еврейской традицией. Вполне в духе молодежной культуры они отвергали еврейские учреждения истеблишмента, особенно крупные, безличные синагоги пригородов, а также безоговорочную поддержку внешней политики Израиля со стороны старшего поколения. Но в отличие от своих сверстников эти кружки активно участвовали в еврейских делах и были полны решимости вырвать руководство из рук истеблишмента, который они считали менее нравственным и менее преданным, чем они сами.
Как можно было предугадать, истеблишмент заклеймил их как разрушителей, в частности, после того, как они организовали демонстрации протеста против оккупации Израилем арабских территорий в шестидневной войне, тем самым открыто порвав с традицией еврейского истеблишмента никогда публично не критиковать Израиль. Многие сторонники этого движения впоследствии влились в истеблишмент в качестве раввинов и учителей, внеся в американское еврейское образование творческий, — а может быть, и духовный — элемент, ранее весьма в нем незаметный. Они оказали также небольшое, но важное влияние на жизнь синагоги, содействуя созданию малых братств (хавурот) в составе больших приходов, которые создавали более интенсивный опыт еврейской жизни, но без суровостей, присущих ортодоксии.