— Чем ты докажешь свои слова?
— Моим словом.
— И моим словом. — Прошипел Шаннор.
— Это ещё кто? — Грубо проревел фурриец.
— Шаннор.
— Ха, бабьи сказки! — Пренебрежительно хмыкнул Лэрс. — Если на то пошло, я уделаю это чучело одной левой!
— Давай, попробуй… — Издевательски прошипел Шаннор, и Лэрс тут же сорвался со своего трона-кресла и атаковал Неуязвимого своей гизармой.
Раздался оглушительный звон, и оружие Лэрса отскочило от тела Неуязвимого и вырвалось из его рук.
— Попытка номер два… — Хмыкнул Рамон себе под нос.
— Обломс… — Не был так снисходителен как юноша Урхаган.
— Смерть тебе! — Не пожелал смириться с поражением Лэрс и бросился на Шаннора с голыми руками.
Однако Неуязвимый одним неуловимым движением ушёл вбок с линии атаки фуррийца и, обхватив его рукой за шею, легко прижал к земле.
— Хватит с тебя или перегрызть тебе горло? — Злобно прошипел Шаннор. Его кошмарные чёрные зубы лязгали в считанных миллиметрах от его шеи.
— Аррхх… — Рычал фурриец, тщетно пытаясь вырваться из стальной хватки Неуязвимого.
Четверо охранников вождя разом обнажили гизармы и бросились на выручку к Лэрсу.
— Стоять на месте! — Сдавленно рыкнул на своих воинов, наконец, более менее успокоившийся вождь, медленно поднимаясь с земли. — Он победил честно. Это действительно Шаннор. Никто больше под солнцем этого мира не смог бы повергнуть меня! — Хвастливо закончил Лэрс, сильно погрешив при этом перед истиной, но спорить с ним никто не стал.
— Так ты поддержишь нас в этой войне? — Наконец решил взять слово Бог Ветра.
— Мне нужно посовещаться со своими воинами. — Хмуро бросил вождь Авару. — Вас же пока проводят туда, где вы сможете устроиться на ночлег…
На следующее утро Лэрс сообщил друзьям, что фуррийцы практически единодушно выступили за объявление Серпетриону войны. Оно и немудрено. Как уже говорилось, фуррийцы жили гораздо меньше людей, и воинская честь была для них всем. Гораздо важнее жизни. Так что такой поход должен был сделать всех его участников настоящими героями, о которых потом будут слагать легенды, и которые сами в свою очередь будут настоящей легендой и примером для подражания для своих потомков.
К тому же сам Лэрс был по меркам фуррийцев практически стариком (27 лет!). А это означало, что в скором времени ему отправляться в Алый Чертог, куда, как мы уже знаем, трусов не берут. Участие же вождя в такого рода войне сделала бы вероятность его попадания туда практически абсолютной.
Сразу после оглашения решения воинов, началась лихорадочная подготовка к войне. Эльфы на «Пыльной Звезде» были направлены к своим сородичам с уведомлением о падении Канта и просьбой о подмоге.
— Успеют, так успеют. Не успеют, так не успеют. — Резюмировал Авар. — Нутром чую, что ждать больше нельзя. Надо как можно скорее начинать войну.
— Ага… Ты будешь удивлён, но я тоже чувствую… такое чувствую… Что-то чувствую, а вот что именно…. а вот х…й его знает, что именно! — Наконец выдал окончательное умозаключение Урхаган, который в очередной раз изрядно надрался. На этот раз фуррийской перцовкой, которая по крепости ненамного уступала его собственному зелью, по поводу которого Хирам как-то раз пошутил, что это намного более страшное оружие, чем даже его огненные коктейли, один из которых он столь успешно применил в битве при Канте.
— Молодец. — Коротко резюмировал Авар с донельзя серьёзным выражением лица. — Главное что чувствуешь, а что именно дело десятое…
— Вот именно. — Мрачно подтвердил Урхаган. — Приятного. — Неожиданно отрубил он и неровной походкой направился в сторону большого приземистого каменного здания, в котором их всех разместили. Ему явно нужно было прилечь. Что же до слова «приятного» то его значение так и осталось для Бога Ветра тайной, покрытой мраком. По всей видимости, пьяный капитан любезно предложил Авару наслаждаться солнечным деньком, на редкость погожим, надо сказать, несмотря на середину осени.
Плачущий вообще был несказанно рад, что Урхаган, несмотря на то, что его посудина отчалила на Кэргор, изъявил желание остаться с ними. Он вообще в последнее время ловил себя на мысли, что успел крепко сдружиться со всеми членами своего отряда, в особенности с капитаном и Рамоном.
За полторы сотни лет своей жизни Авар отнюдь не всегда был одинок. Случались у него и жаркие амуры, которые, однако, быстро заканчивались, поскольку все его пассии были как на подбор, скажем так, не слишком далёки во всех отношениях кроме внешней красоты. А настоящей любви и поистине достойной женщины Богу Ветра, увы, не встретилось.