Но Теренций вежливо ждал — потому что уже сколько раз бывало, что не позовёшь или не дождёшься, и потом Бессвет обижается. А обиженный оперённый — это вам не лич голову дома забыл. Дерётся он больно. И быстро. Неправильно дерётся, в общем.
Так что Ванильный Некромант ждал.
— А огоньки-то вам зачем? — спросил Бессвет в конце концов.
Ему-то свет не требуется! Эх, зря позвал…
— Мама их зимой в банках держит, они ей светят. Чтобы уютнее. Ей нравится. Они вроде как спят, но светятся же!
— Ей нравится?
Бессвет ещё какое-то время размышлял. А потом сказал:
— Хорошо. Пойду. Встречаемся у ворот дома?
— Банку захвати, — деловито сказал Теренций и, пыхтя, полез обратно по склону.
— Не смотри вниз, это опасно, — сказал из сумки Гоша.
— А?
— Зачем мы сюда залезли вообще? Тут высоко.
— Высокоооо… Ты когда-нибудь хотел бы полететь, Гоша?
Теренций встал на самом краю обрывистой скалы под названием Соколиное Гнездо. Отсюда был отличный вид на долину: леса в их зрелой августовской красе, горы, серебристые в пасмурном свете, извилистая речка, маленькое озеро — всё было, как на ладони.
— Пойдём домой, — упрямо сказал Гоша.
— Дай ещё чуть-чуть помечать, — сказал Ванильный. — Когда-нибудь и я полечу. Будет здорово!
— Угу, полетел один такой… Пошли! Вдруг там этот твой пришёл… наверняка опять покалеченный и голодный.
— Почему это «опять покалеченный»? — удивился Теренций. — Он же говорил, что не ранен!
— А когда ты ушёл, выпил твоё бодрящее зелье и давай дыру на боку перевязывать, — наябедничал Гоша. — Пойдем, а? Мне не по себе от такой высоты…
В доме-на-семи-ветрах с утра пахло яблоками, корицей, пирогами. Пахло так, что у дверей кухни Матери Некромантов нет-нет, да и замирал кто-нибудь из её детей. Но никто не смел войти и попасться ей под горячую руку, опасаясь, что Мать оставит без сладкого. Ни один из её детей доподлинно не помнил, чтобы его действительно хоть раз оставляли без сладкого, но проверять не хотелось.
— Я есть Альфа и Омега… — не слишком уверенно кашлянул кто-то от распахнутого в летний сад окна.
— А я велела не врываться и не отвлекать меня, когда я готовлю! — рявкнула Мать Некромантов, яростно перемешивая ингредиенты для шарлотки.
И печальный Омегыч послушно испарился в воздухе.
С шарлоткой у Матери Некромантов были постоянные войны. И вечный вопрос: сделать несколько небольших или одну огроменную? Вот как раз сегодня она решила на пробу сотворить очень большую шарлотку, такую, чтоб в печь еле влезла, и очень переживала. Поднимется ли? Пропечётся ли?
Шарлотка поднималась, словно дышала, пропекалась и исправно источала ароматы.
— Альфа и Омега, — постучался в уголок окна настойчивый посетитель.
И уже начал прозрачневеть, когда Мать подняла руку.
— Стоять! Маг? Что умеешь?
— Маг, — промямлил Омегыч. — Некромант. Хотел у вас пожить, если не…
— Телекинез практикуешь?
Омегыч покивал.
— Вот с этого листа надо перекинуть шарлотку на ту доску. Выполняй.
— Почему я?
— Потому что мои дети знают, что в мою кухню просто так не суются, — пожала плечами Мать.
— Хорошо, матушка.
— Ещё раз назовёшь меня матушкой — больше здесь не появишься, — невозмутимо прорычала Мать Некромантов.
— А… эм…
Омегыч засучил рукава мантии, тут же соскользнувшие обратно. Приподнял руки, зачем-то зажмурился и напрягся. Его лицо покраснело, а надбровные дуги и нос побелели.
— Прилипла, — сказал он.
— Я те дам — прилипла! У меня пироги уже лет двести не прилипают, — возмутилась Мать.
Но шарлотка действительно не отставала от противня, и только объединив усилия, Мать Некромантов и её незваный гость с помощью двух лопат отделили упрямый пирог и перекладывают его на стол. И это были кухонные лопаты, если что!
— Больше никогда! — заявила Мать. И фартуком вытерла лоб. — Иди зови остальных — будем обедать. И не забудь вымыть руки!
— Маааам, — проныл кто-то из-под кухонной двери, — ну мааааам!
— Что?
— Пусть Омегыч останется!
— Я подумаю, — сказала Мать Некромантов. — Впрочем, на обед я его уже оставила.
Омегыч в это время стеснительно сковыривал с края противня яблочные подгорешки.
На ночь август вывесил полукружье луны на густо-синее небо — словно ломтик бисквита, и крошки звёзд рассыпал щедрой ладонью.
За кладбищем семья некромантов развела большой костёр. Пели под гитару, жарили сосиски на палочках. Иногда сосиска не выдерживала жара и, корчась, лопалась. И летела на угли. Выковыряешь её оттуда палочкой, а она уже обуглилась…