— Заклятие левитации никогда не удавалось некромантам, — сказал череп Гоша. — Никогда.
Был вторник. Теренций выкинул на костях возраста две шестёрки, запасся яблоками, холодными котлетами и брусничным компотом и ушёл в домик на кладбище. Тут пахло мышами, сеном и яблочным духом, и стопками лежали припасённые книги для изучения вопроса о полётах.
— Никогда! — не унимался Гоша.
Теренций только фыркнул и продолжил изучать главу в книге заклинаний. Он даже яблоко забывал кусать, так погрузился в чтение. Заклятие было длинное и требовало немало усилий и условий. Плюс зелье. Сложное!
— Можно воспользоваться артефактами, — нудно зудел Гоша. — К примеру, ковролёт.
— Ковёр-самолёт, костяная ты копилка, — соизволил ответить Ванильный Некромант.
— Я не копилка, — обиделся череп Гоша.
— Ну и молчи тогда, раз не копилка.
Гоша почувствовал нелогичность, но в чём именно она заключалась, сразу не сообразил.
— Артефакты для слабаков. Зелье — вспомогательный эффект, чисто для уверенности, я бы даже сказал — для самовнушения, — Теренций откусил от яблока и не спеша прожевал. — Тут ингредиенты такие, что ни один горшок не взлетит. Но надо попробовать.
— С зельем, — ядовито добавил Гоша.
— С зельем. И без него. И может быть, с зельем, но без заклинания. Вот только где взять…
Ванильный подчеркнул ногтем строчку в книге.
— Перо из крыла ангела, слезу орла и споры пчелиного гриба, — прочёл он незнакомые составляющие зелья.
— А что такое пчелиный гриб? — спросил Гоша.
— Не знаю. Надо у Омегыча спросить, — пожал плечами Теренций. — Он же понимает в этом толк вроде бы…
Он бережно закрыл книгу, заложив её разрисованной закладкой.
— Думаю, ты не полетишь, — сказал Гоша.
Теренций молчал.
— Спорим?
— А давай, — ответил Ванильный. — Если я выиграю и полечу — будешь копилкой. Стану в тебя монетки кидать.
— А если я выиграю… я… то тогда ты… но только чур, Теренций, ты вот по-настоящему полетишь, а не будешь с крыши прыгать, как в прошлый раз! Всё по-честному! Только ты не полетишь, а проиграешь!
— И что будет, если я не полечу? — лениво спросил Ванильный Некромант.
— Будешь восьмилетним ребёнком две недели бессменно, — Гоша засмеялся замогильным смехом.
На что Теренций пожал плечами.
— Посмотрим, — сказал он. — Гляди-ка, я вижу Анду! Пусть-ка она станет свидетелем нашего спора!
И он припустил бегом по дорожке, чтобы нагнать старшую сестру. Бежал он большими шагами, подлетая над землёй на добрых два локтя, и его длинные рыжеватые волосы трепетали на ветру.
Не хлопали ставни, не скрипели половицы, не открывались туда-сюда двери, не топали ноги, не гомонили голоса. Тихо было в доме-на-семи-ветрах!
Тем сильнее удивилась Мать Некромантов, безмятежно сделавшая первый глоток кофе, когда окно на кухне распахнулось, и на стуле напротив очутился маг, одетый в серую рваную мантию.
— Я есть Альфа и Омега, — сказал он грустно. — То есть, доброго утра.
Встретившись с суровым взором серых глаз Матери, он ойкнул, поняв, что снова явился не вовремя, и исчез. Она задумчиво посмотрела на пустой стул и распахнутое окно. Ей показалось, что Омегыч слишком уж стеснительный, а ведь нынче у него явно была какая-то проблема. Ну что ж, видимо, дело не настолько срочное и может подождать.
Мать Некромантов почти допила кофе, когда Омегыч появился возле неё снова.
— Я…
— Альфа и Омега, я уже это слышала, — кивнула Мать. — Чего ты хотел?
Некромант чуть-чуть помялся и спросил:
— А можно меня усыновить? По-настоящему?! Как других? Я хочу побыть младшим, хочу собирать с вами огоньки, хочу, чтобы у меня была семья!
— Нет, — отрезала Мать Некромантов. — Ты можешь быть другом и почти сыном. Но о большем — не проси. Ты даже не представляешь, о чём просишь.
— Почему?! — обиделся Омегыч. — Чем я хуже других?
— Иди вымой руки и садись пить чай, — Мать Некромантов поставила чистые чашки на просторный деревянный стол, заварила свежий чай. Корзинки с печеньем, плошки с ягодами, масло, пирожки и взбитые сливки появились на столе сами собой.
— И мантию снимай, я зашью. Можешь пока взять запасную из сундука в коридоре. Старенькую, но хоть целую… Где ты так изорвался?
Она повернулась к Омегычу, но его уже не было рядом. Он обиделся и снова развоплотился.
Мать Некромантов пожала плечами и вернулась к своим делам. Не в её обычаях было передумывать. К тому же утро совершенно не подходило для решения подобных вопросов. Оно выдалось на редкость погожим, солнечным, тёплым. В такое утро радуются жизни, а не думают о том, как бы войти в семью Матери Некромантов приёмным сыном. "Он ведь даже не узнал, как здесь становятся приёмными, — подумала Мать, снимая со сковородки поджаренный хлеб. — Что ж, когда-нибудь он узнает. Может быть, даже слишком поздно узнает… Тогда и поговорим!"