Примархи. Братья
В огромном зале наступила тишина – тяжелая, оглушающая тишина, кажущаяся особенно нереальной после только что прозвучавших громких, кипящих гневом слов.
Несколько мгновений вязкой, напряженной тишины – и с коротким, бешеным криком черная тень метнулась через стол, быстрым звериным прыжком – к тому, кто только что замолчал.
Рогал Дорн успел вскинуть руки, защищаясь, и отразить первый удар – но пропустил второй, отлетев назад. А отразить посыпавшиеся следом ему уже не дали.
Дорн был быстр, как и все примархи – но Конрад Керз всегда был быстрее. И примарху Имперских Кулаков нечего было противопоставить слепой ярости, с которой на него обрушился Ночной Охотник.
Бой длился считанные мгновения – и вот уже один из братьев распростерся на полу, пытаясь схватиться за рану в груди, а прижавший его к холодному камню Керз вскинул руку, согнув пальцы в жесте, каким вырывали сердце из груди.
Этот удар Конрад применял часто, и обучил ему многих своих десантников. Но как бы они ни старались – им не удавалось достичь той смертоносной эффективности, с которой бил владыка Ностромо.
Согнутые пальцы дернулись вниз… и застыли, сжатые невидимой силой. Закостенела и вся фигура Ночного Охотника.
Магнус, хотя и сидел дальше всех, успел первым.
А спустя мгновение, когда глаза Конрада прояснились, и слепое бешенство смыло волной удивления, опомнились и другие примархи.
Сангвиний и Жиллиман схватили командира Повелителей Ночи за руки, оттащив назад и удерживая; Керз пару раз дернулся, попытавшись вырваться.
– Конрад, опомнись! – выдохнул Повелитель Ангелов.
– Так нельзя! – поддержал примарх Ультрамаринов, и Ночной Охотник слегка расслабился.
Магнус медленно опустил руку, протянутую к брату; Дорн приподнялся, растерянно глядя на отнятую от груди собственную руку и испачканные в крови пальцы.
Мгновением позже в глазах его вспыхнул гнев; вскочив, примарх шагнул к Керзу, сжав кулаки… но в то же мгновение на его запястьях мертвой хваткой сомкнулись пальцы Пертурабо и Мортариона, и Рогал замер, удержанный весом двух братьев.
– Стой спокойно, – мрачно посоветовал Железный Воин; Дорн нехотя подчинился.
– Братья! – Хорус вклинился между двумя примархами, раскинув руки. – Опомнитесь, вы что творите!
– Ты слышал, что он сказал, – процедил Керз.
– И повторю еще раз! – вскипев, Дорн рванулся, но братья держали его крепко.
– Повторишь – убью, – раздельно и четко произнес Ночной Охотник, глядя в глаза Рогалу.
Тот набрал воздуху в грудь, собираясь ответить, но не успел.
– Хватит! – рявкнул Хорус. – Даже не думайте вновь сцепиться! Попробуете – свяжем обоих, кровью Отца клянусь!
Это подействовало. Дорн, сжав зубы, молча кивнул. Секундой спустя прозвучал голос Конрада:
– Можете пустить. Не кинусь на него.
Сангвиний и Жиллиман, переглянувшись, разжали пальцы.
Ночной Охотник, ссутулившись по своему обыкновению, двинулся к двери; на ходу бросил взгляд сперва на Дорна, потом на Хоруса, потом – на неподвижного бледного Фулгрима. Коротко усмехнулся и вышел.
И тогда Мортарион и Пертурабо тоже отпустили брата.
Дорн, кинув на дверь короткий взгляд, подчеркнуто военным движением поправил разорванную на груди одежду; организм примарха уже начал заращивать раны.
Остальные смотрели на него – молча.
– Вы и раньше конфликтовали, – наконец тяжело произнес Пертурабо, – но это уже слишком.
– Конрад всегда предпочитал решать вопросы когтями, – мрачно отозвался Дорн.
– Оба хороши, – впервые заговорил Магнус. – Ты-то сам ему что сказал?
– То, что думал! – сверкнул глазами примарх Имперских Кулаков. – То, на что закрывать глаза…
– Рогал, – перебил его Хорус. – Не знаю деталей – что тебя так возмутило – но нет повода братьям вцепляться друг другу в горло.
– Вот теперь на его стороне? – гневно осведомился Дорн, сжимая кулаки.
– Хватит!
Удар сотряс полированный стол так, что доска треснула; примархи ошеломленно оглянулись на обычно спокойного брата.
Сангвиний выпрямился во весь рост, развернув белые крылья; глаза его сверкали таким гневом, что остальные невольно отшатнулись. На мгновение он показался истинным Повелителем Ангелов – не просто главой Легиона, но небожителем, не имеющим ничего общего со смертными.
– Нет никаких «сторон», – отчеканил примарх. – Нет, и не будет! Да, мы разные, мы отнюдь не всегда ладим – но мы братья. На одной стороне. На стороне людей! Рогал, разве ты сам этого не понимаешь?