Кор Фаэрону даже думать об этом было тяжело. Несмотря на его собственные убеждения, он гордился тем, как его приемный сын берет забывшие единство миры и выковывает из них безупречно верные и верующие планеты.
Но сейчас в глазах Лоргара он видел одно лишь страдание и непонимание. Почти как у ребенка, несправедливо обиженного отцом.
И что с того, что это дитя выше даже гигантов-космодесантников, его организм способен справиться с любыми ранами, а удар его палицы сокрушает танковую броню? Кор Фаэрон помнил примарха Несущих Слово еще младенцем, улыбающимся среди обломков капсулы, в которой он рухнул на Колхиду.
В зале их было только трое.
Лоргар, облаченный лишь в набедренную повязку и отрешенно просеивавший сквозь пальцы пепел Монархии в крупной чаше рядом. Золотистая кожа примарха побледнела, святые письмена-татуировки резко выделялись на ее фоне. Сейчас, ссутулившись и поникнув головой, он не казался таким исполином как обычно.
Сам Кор Фаэрон, покрывший тело серым одеянием жрецов Колхиды. Из собравшихся здесь он был наименее крупным — ни изменений Астартес, ни совершенной физиологии примарха: лишь продлевающие жизнь процедуры и имплантаты, позволяющие человеку приблизиться к силе космодесанта.
И Первый капеллан Эреб в подобающем его рангу черном облачении. Выбритая и покрытая письменами голова, смиренное выражение на лице. Но Кор Фаэрон знал, о чем Эреб сейчас думает, как благодарит про себя Пантеон за внезапно представившийся шанс привести примарха к тайной истине. Император сжег их труды, поставил легион Несущих Слово на колени, сокрушил веру своего сына. Теперь на ее обломках можно было выстроить все заново.
Фразы летали между Лоргаром и Эребом, истинного их смысла примарх еще не видел. Кор Фаэрон слушал отстраненно, но понял, когда ему надлежит вмешаться. Наклонившись вперед, он положил тонкую руку на золотистое плечо.
— Сын мой, если ты хочешь о чем-то поговорить… Выскажись.
Очень давно он так не обращался к своему гениальному и ниспосланному богами приемному сыну.
— Когда я опустился на колени перед Императором, — произнес Лоргар. — Когда рассвет залил янтарем красные купола Варадеша… Видел ли ты все так же, как и я?
— Лоргар, тебе не понравится мой ответ, — произнес Кор Фаэрон, отворачиваясь.
— Мне многое не нравится в последнее время, но все же я хочу знать, — Лоргар мягко рассмеялся, и губы Кор Фаэрона тронула улыбка. Примарх остался таким же, каким был. Он не позволил теологии Колхиды изменить себя — напротив, он докопался до противоречий и изменил веру всей планеты. — Говори правду, даже если твой голос дрожит.
— Я видел бога в золотых доспехах, — медленно произнес Кор Фаэрон. Краем глаза он отметил, как напрягся Эреб — подходил ключевой момент. — Он был очень похож на тебя, хотя и старше, но, в чем это выражалось, я не мог понять. Я никогда не замечал за ним особого великодушия.
Слова плавно текли с языка; впервые Кор Фаэрон искренне и открыто говорил о том, что испытал в тот день. Делился своими мыслями, сотворенными из долгих размышлений и бесед: о том, как братья-примархи воплощают грани характера своего Отца, о том, что Лоргар — отражение надежды и веры в лучшее будущее.
С каждым словом он ощущал, как приближается поворотный момент. Как они с Эребом помогут Лоргару вступить на путь поклонения Пантеону, великим богам Хаоса.
И с каждым словом росло странное ощущение. Кор Фаэрон вспоминал ярость, которая клокотала в нем при виде унижения примарха, соотносил ее с теми чувствами, которые испытывал сейчас, глядя на безмерную печаль в глазах Лоргара.
— Но что заставляет Отца постоянно искать кровопролитий? — спросил примарх. — Почему на каждый заданный ему вопрос он отвечает лишь разрушениями?
Сейчас был идеальный момент для слов о несовершенстве Императора как бога. Для разговора, который подтолкнет его сына в должную сторону. Для безупречного исполнения воли Пантеона и предания Лоргара в Их руки.
Кор Фаэрон помедлил, размышляя равно над прозвучавшим вопросом и над вопросами в собственной душе. И произнес:
— Я не смогу ответить тебе, сын мой. Сейчас нам всем слишком больно говорить об этом; давай вернемся к этой теме позже.
Эреб метнул на союзника изумленный взгляд. Он ожидал совсем другого.
В глазах Лоргара же сверкнула благодарность, он мягко улыбнулся приемному отцу, который знал его столь хорошо. И выражение его лица лишь укрепило решимость Кор Фаэрона.