История третья: ЗАБЫТАЯ ЛЮБОВЬ
Ах, как замечательно! Снег и покой... Умиротворённость и тишина... На минуту она застыла у своего подъезда. Вот такую зиму любят все: не холодно и красиво! Во дворе на детской площадке пусто. Понедельник. Утро. Ребятишки, кто в садиках, кто в школе и снежная простыня пока сияет белизной. Но что это?? Прямо по диагонали через весь двор, нарушая чистоту и негу, грузно шагает мужичок, толкающий скрипящую, чуть живую тележку, издающую всю звуковую гамму одновременно. «Бомжара, - определила Лида, - чего-то насобирал и весь из себя счастливый идёт сдавать. Как много стало таких людей! Ведь и нестарый ещё", - продолжала она рассуждать. А бомжара неожиданно приблизился к ней, остановился и произнёс: - Матерь Божья! Глаза, что небеса! Лида онемела... Странно было получить комплимент от человека непохожего на нормального: с торчащей во все стороны бородёнкой, одетого в поношенное пальто, обутого в женские суконные старые сапоги, с рюкзаком за плечами, тощего и, вероятно, очень голодного... И вот это непонятное существо остановилось прямо перед ней и рассыпалось в любезностях!? С чего вдруг? И как много о себе мыслит, однако! А может просто обознался? Или решил денег попросить? Так у неё и сумки с собой нет: с третьего этажа спустилась за почтой... Два дня не выходила - приболела, заодно на улицу выглянула - свежего воздуха глотнуть, да на снежную красоту полюбоваться. Но бомжара денег не просил, а продолжал удивлять дальше: - Знай! Если что, я не женат... В один момент Лидины глаза приобрели форму теннисных мячиков! И почему-то сразу после этих слов, мужичок, скосив взгляд на остановившуюся у соседнего подъезда машину, резко развернулся и засеменил со своей поющей на все лады телегой в сторону, откуда пришёл. А из машины вышел молодой симпатичный мужчина с кожаной папочкой в руках и на всех парах ринулся за ним... - Чего он тебе говорил-то? - услышала Лида рядом с собой голос вездесущей соседки с первого этажа? - Даже не поняла... Что-то про Матерь Божью и небеса, - ответила Лида. О неожиданном предложении незнакомца руки и сердца она смолчала. Ерунда какая-то! Потом не отмыться... - Помнишь, у нас в сараюшке бомж жил, - продолжала соседка, - мы ещё его всей общагой подкармливали, одевали, обували... Так ведь пропал! А ведь говорят, жена у него была и даже дети... И что такое с людьми происходит, что они так опускаются? - Мало ли... Может, из тюрьмы вышел, а податься некуда, а может, по семейным обстоятельствам, - поддержала разговор Лида, - пойду я! Не застудиться бы, только-только поправилась. - Иди, конечно! - отпустила добрая соседка. ...Лида жила в этой четырёхэтажке, имевшей статус общежития семейного типа, очень и очень давно. Жила тихо и скромно. Соседям дурными поступками не докучала, поскольку их просто не совершала. Росла в детдоме и сразу после школы, получив от города комнату, устроилась проводником на железную дорогу. О своих родителях ничего не знала и не пыталась узнать. Зачем терзаться попусту? Если бросили, значит, не была нужна, а если умерли, то пусть оберегают её оттуда... Сначала работала под неусыпным взором своей наставницы, толстой и очень неприятной тётки, которая всю грязную работу свалила на молоденькую стажёрку, а сама только проверяла билеты, да отоваривала пассажиров чаем, имея пусть маленький, но прибыток. Только наставники регулярно менялись, а через год их место заняли напарники. Это уже было не так утомительно и более достойно. С детства характер у Лиды сложился уживчивый, несклочный, умела стерпеть и забыть обиду. В детдоме иначе не выжить. Все лидеры и свободолюбцы оттуда просто сбегали в поисках более яркой и интересной жизни, а нашей «мышке» бежать было некуда и незачем... Ей было двадцать пять, когда страна забурлила, и жизнь стала меняться. Но новые рельсы в капиталистическое завтра не придумали, и Лидия, как и прежде, оставалась хозяйкой в прежних вагонах тех же поездов, мчащихся с той же скоростью, по старым дорогам. Личное для неё тоже оставалось незыблемым... Сначала надеялась, что и у неё будет семья, ведь симпатичная, стройненькая, будут ещё и муж, и дети. Потому спокойно ждала, когда тот единственный пассажир войдёт в вагон, она его обязательно узнает, и он останется с ней в этом вагоне, и как хорошо они будут работать вместе, делясь своим счастьем с путешественниками. Но пассажир, вволю наговорившись и излив перед доброй и приятной проводницей душу, выходил на своей остановке и больше в её жизни не появлялся. Само собой получилось, что к одиночеству стала привыкать, да разве можно назвать одиночеством проживание в пассажирских поездах... А материнскую любовь и нежность дарила детям подружки, которая по молодости жила в одном с ней общежитии, а после замужества переехала в большую квартиру своего благоверного, удачно устроившегося в новой жизни. *** Какое-то время странный разговор с бомжом не выходил у Лидии из головы. Она пыталась вытащить из памяти все бывшие знакомства с парнями и мужчинами, пыталась припомнить похожего на него пассажира, но такого человека не находила. Потом картинка пропала. Ежедневная суета и работа закрасили то зимнее утро разноцветной гуашью, эпизод в скором времени забылся... Но в жизни всегда и всему бывает продолжение или завершение - это, как в предложении, которое невозможно без какого либо знака препинания. ...Наступившее лето стояло жарким, даже очень жарким. В новостях часто сообщали о лесных пожарах, загазованных городах и пересохших реках, но в самом конце августа значительно похолодало и пошли дожди, а вместе с ними народились белые грибы, причём народилось грибов столько, что собирали их не просто в корзинки, а в багажники автомобилей, прицепы и кузова. Подруга Лиды пригласила её погостить на выходные в свой загородный дом, заодно заняться сбором белых, поскольку с каждым дождичком их становится всё больше и больше: прямо нашествие какое-то! Подруга обещала, что собранные грибы они сразу отварят и заморозят, чтобы удобней везти, а по приезду их можно будет переложить в холодильник. А после... зимой... На слюнки изойдёшь! Пару раз они вместе сходили в ближайший лес, набрали по большой корзине отличных беленьки