а машину, резко развернулся и засеменил со своей поющей на все лады телегой в сторону, откуда пришёл. А из машины вышел молодой симпатичный мужчина с кожаной папочкой в руках и на всех парах ринулся за ним... - Чего он тебе говорил-то? - услышала Лида рядом с собой голос вездесущей соседки с первого этажа? - Даже не поняла... Что-то про Матерь Божью и небеса, - ответила Лида. О неожиданном предложении незнакомца руки и сердца она смолчала. Ерунда какая-то! Потом не отмыться... - Помнишь, у нас в сараюшке бомж жил, - продолжала соседка, - мы ещё его всей общагой подкармливали, одевали, обували... Так ведь пропал! А ведь говорят, жена у него была и даже дети... И что такое с людьми происходит, что они так опускаются? - Мало ли... Может, из тюрьмы вышел, а податься некуда, а может, по семейным обстоятельствам, - поддержала разговор Лида, - пойду я! Не застудиться бы, только-только поправилась. - Иди, конечно! - отпустила добрая соседка. ...Лида жила в этой четырёхэтажке, имевшей статус общежития семейного типа, очень и очень давно. Жила тихо и скромно. Соседям дурными поступками не докучала, поскольку их просто не совершала. Росла в детдоме и сразу после школы, получив от города комнату, устроилась проводником на железную дорогу. О своих родителях ничего не знала и не пыталась узнать. Зачем терзаться попусту? Если бросили, значит, не была нужна, а если умерли, то пусть оберегают её оттуда... Сначала работала под неусыпным взором своей наставницы, толстой и очень неприятной тётки, которая всю грязную работу свалила на молоденькую стажёрку, а сама только проверяла билеты, да отоваривала пассажиров чаем, имея пусть маленький, но прибыток. Только наставники регулярно менялись, а через год их место заняли напарники. Это уже было не так утомительно и более достойно. С детства характер у Лиды сложился уживчивый, несклочный, умела стерпеть и забыть обиду. В детдоме иначе не выжить. Все лидеры и свободолюбцы оттуда просто сбегали в поисках более яркой и интересной жизни, а нашей «мышке» бежать было некуда и незачем... Ей было двадцать пять, когда страна забурлила, и жизнь стала меняться. Но новые рельсы в капиталистическое завтра не придумали, и Лидия, как и прежде, оставалась хозяйкой в прежних вагонах тех же поездов, мчащихся с той же скоростью, по старым дорогам. Личное для неё тоже оставалось незыблемым... Сначала надеялась, что и у неё будет семья, ведь симпатичная, стройненькая, будут ещё и муж, и дети. Потому спокойно ждала, когда тот единственный пассажир войдёт в вагон, она его обязательно узнает, и он останется с ней в этом вагоне, и как хорошо они будут работать вместе, делясь своим счастьем с путешественниками. Но пассажир, вволю наговорившись и излив перед доброй и приятной проводницей душу, выходил на своей остановке и больше в её жизни не появлялся. Само собой получилось, что к одиночеству стала привыкать, да разве можно назвать одиночеством проживание в пассажирских поездах... А материнскую любовь и нежность дарила детям подружки, которая по молодости жила в одном с ней общежитии, а после замужества переехала в большую квартиру своего благоверного, удачно устроившегося в новой жизни. *** Какое-то время странный разговор с бомжом не выходил у Лидии из головы. Она пыталась вытащить из памяти все бывшие знакомства с парнями и мужчинами, пыталась припомнить похожего на него пассажира, но такого человека не находила. Потом картинка пропала. Ежедневная суета и работа закрасили то зимнее утро разноцветной гуашью, эпизод в скором времени забылся... Но в жизни всегда и всему бывает продолжение или завершение - это, как в предложении, которое невозможно без какого либо знака препинания. ...Наступившее лето стояло жарким, даже очень жарким. В новостях часто сообщали о лесных пожарах, загазованных городах и пересохших реках, но в самом конце августа значительно похолодало и пошли дожди, а вместе с ними народились белые грибы, причём народилось грибов столько, что собирали их не просто в корзинки, а в багажники автомобилей, прицепы и кузова. Подруга Лиды пригласила её погостить на выходные в свой загородный дом, заодно заняться сбором белых, поскольку с каждым дождичком их становится всё больше и больше: прямо нашествие какое-то! Подруга обещала, что собранные грибы они сразу отварят и заморозят, чтобы удобней везти, а по приезду их можно будет переложить в холодильник. А после... зимой... На слюнки изойдёшь! Пару раз они вместе сходили в ближайший лес, набрали по большой корзине отличных беленьких и Лида, войдя в азарт, решила ещё разок сбегать до знакомых полянок пока хозяйка чистила и отваривала собранные впрок красавчики. Корзинка заполнилась быстро, и можно было возвращаться в дом своей знакомой, как потянуло дымом, и сквозь стволы деревьев она увидела неухоженную деревню, состоящую из нескольких старых домов. Самого последнего уже не было, а вместо него зияло чернотой свежее пожарище. От него ещё продолжали тянуться тонкие струйки сизого дыма. Деревенька очень отличалась от посёлка, где имела дом подруга. Это были «артефакты» времён социализма, с заросшими травой полями и пашнями. Не зная отчего, но Лиде захотелось пройтись по улице этой деревни... Она шла и думала, что возможно когда-то сюда приезжали городские жители и помогали колхозникам с уборкой урожая, а теперь всё заглохло, ничего никому не нужно: ни эта земля, ни люди, живущие на ней... Неожиданно, из глубины одного двора, в глаза брызнуло яркое пятно палисадника, которое казалось совершенно неестественным рядом с сгоревшим домом. Было очень странно... Среди разрухи, бурьяна и пожарища сам по себе жил и цвёл маленький рай в виде вполне ухоженного домика, выкрашенного в ярко-синий цвет с белыми наличниками и металлическим петушком над трубой. А вокруг домика - полное разноцветье: георгины, розы, флоксы, цветущие вьюнки, в сторонке маленькими солнцами горели топинамбуры, тут же имелся небольшой, и тоже ухоженный, огородик. Всё это казалось неестественным, из другого мира и из другой жизни... - Сколько у вас цветов! - воскликнула Лида, увидев сидящую на скамеечке у ворот старушку, - можно водички? - Чего же нельзя, пойдёмте я вас напою, - старушка на удивление легко поднялась со скамеечки и пошла в дом. Лида отправилась за ней, оставив корзинку у ворот. - Какая вкусная вода. Спасибо! - напившись, она опять выразила своё восхищение цветником, а после поинтересовалась, - дом рядом сгорел, вы, наверное, испугались? - Не успели, - старушка покачала головой, - домишко было очень ветхим, сгорел за минуту... Уж два дня прошло, а пахнет до сих пор. Ветра не было, потому нас не задело. - Кто-нибудь пострадал? - Нет. Хозяин успел выскочить... - Повезло, и где же он теперь будет жить? - Мы его в нашу старую баньку пустили. Деревенские приглашали к себе, но он же - перекати поле... То дома сидит, всё чего-то мастерит, говорит, какой-то там двигатель. Вечный, что ли... А то снимется и уйдёт на неделю или две... Бродит и бродит, бродит и бродит... Всё чего-то ищет... - Выходит, грамотный... Раз в железках разбирается. - Грамотный-то грамотный, да за себя слова сказать не может, - с сожалением сказала старушка, - живёт без документов. - Бывает, - Лида даже не удивилась, - в городе тоже такие есть... - Так и этот из города. Была у него там комната, но ушлые люди отобрали, сюда завезли и бросили. Вот и живёт здесь... По-соседски подкармливаем, а он за это моему старику помогает. Вместе печку переложили, колодец почистили, дом починили. Всё чего-то мастерят на пару. Мой-то сейчас до магазина в соседний посёлок ушёл. Я его тут на скамеечке поджидаю. - Понятно. Хорошо, что вы рядом такие... Помогаете человеку. - Гляди, что я нашла сегодня на пепелище, - старушка вдруг встрепенулась, быстренькими шажками направилась в свой сказочный домик и вынесла оттуда железную коробочку, - всё сгорело, а коробочка цела осталась! А в ней фотография девушки. Красивенькая... Смотри-ка, - и старушка, достав фотографию, показала её гостье...