– Мне кажется, он говорит правду, – сказал он. – И все же формально алиби у него нет.
– Действительно, нет.
– Но и улик нет. Я бы его отпустил.
Паргов в замешательстве помолчал, а потом сказал:
– Это непорядок, товарищ Димов. У такого скрытного человека знаешь что может быть за душой? Мрак! И я тебе по правде скажу, до допроса он мне казался более обыкновенным.
– Хорошо, что ты предлагаешь? – нетерпеливо спросил Димов.
– Временно задержать его, пока мы не выясним других обстоятельств. А вечером поедем оба в Гулеш и посмотрим, кто сходит с левой стороны поезда, кто с правой, и вместе с ним пойдем на его участок. Я хочу видеть, как он выкапывал эти кусты руками. На месте видно будет, копали там или рыли… И хотя, по моему мнению, это не алиби, мы его отпустим…
– Хорошо, – кивнул Димов. – И поговори с его женой, но так, чтобы он не знал, разумеется. А сейчас пойди возьми разрешение у прокурора.
Когда Паргов вернулся в комнату, у стола сидел его однофамилец. Это был человек небольшого роста, немного испуганный, с быстрыми, живыми, хитрыми глазками.
Димов уже уточнил день, который их интересовал. Паргов сел на свое место и открыл записную книжку.
– Итак, в пятницу ты сел, как всегда, в поезд. И где ты вышел?
– Подожди, – ответил слесарь, – на этот раз я вроде бы вышел в Косере.
– Что значит «вроде бы»? Ты должен вспомнить совершенно точно.
– Да, именно так и было – я вышел в Косере, – покачал головой слесарь.
– Дело у меня там было.
– Какое дело?
– Да я заказал Сандо, краснодеревщику, буфет для кухни. И он мне сказал:
«Приходи в пятницу после работы. Будет готов, ты его оплатишь, а заберешь когда сможешь». И я ему поверил, даже деньги приготовил, но, когда пришел к нему, его не было.
– А где его мастерская?
– Недалеко от станции. Он дома работает. Вышла его жена. «Нет его», – говорит.
«Как это нет? – спрашиваю. – Ведь он же мне обещал». – «Раз он тебе обещал, – говорит, – иди ищи его». – «Где это я буду искать?..» Известно, пошел я в пивнушку – там его нет. Я в клуб, там есть буфет. Сандо нигде нет. Повертелся, повертелся и направился на станцию. В половине девятого есть пассажирский поезд, с ним я вернулся в село.
– Подожди, не спеши, когда ты пришел на вокзал?
– Ну, наверное, около половины восьмого. Делать было нечего, я сел на лавочку и стал ждать.
– А почему ты не подождал, скажем, в пивной? Ведь на станции пришлось скучать целый час.
– Да я небольшой любитель выпивки, – ответил слесарь.
– Ну, взял бы в буфете кофе.
– Это мне и в голову не пришло. Мы не привыкли к кофе, я его даже не покупаю.
– Раз ты не пьешь кофе, дело твое плохо, – в сердцах сорвалось у Димова. – Ты знаешь, что такое алиби?
– Знаю, – в замешательстве сказал слесарь. – Вы что это, о Дыбеве?
– Да, именно о Дыбеве! Он выходит в Косере, и ты выходишь за ним следом. В семь часов двадцать минут его убивают на дороге. Где ты был в это время – вот что меня интересует! Я не хочу тебя втянуть в беду, но если бы ты в это время был с кем-нибудь, если бы кто-нибудь тебя видел, значит у тебя есть алиби. А у тебя нет…
Губы у слесаря задрожали.
– Послушай, товарищ, да ты знаешь Парговых? Иди в село, спроси. Да мы самые смирные, таких, как мы, вообще-то нет. Я курицу зарезать не могу. Спроси соседа, кто у нас режет кур. Жена моя их режет. Иди, иди спроси, только смотри, как бы она и тебя не заколола.
– Ты на станции целый час один был?
– Женщина какая-то сидела около меня, но разве я знаю, кто это? Немного посидела, потом уехала пассажирским поездом, который проходит в восемь двадцать в Перник.
И вдруг лицо слесаря просветлело.
– Подожди, вспомнил! Как только поезд тронулся, на перроне появился Георгий Кротев. Конечно, он меня видел. Теперь я вспоминаю, что он меня видел. Он махнул рукой, выругался и повернул обратно. Димов и Паргов едва заметно переглянулись.
– Ты говоришь, Георгий Кротев? Тот, кто работает в ремонтной?
– Ну да, железнодорожник… Пьяница.
– А он был пьян?
– Да как знать, он мне не показался пьяным. А может, и был пьян, потому что уж очень громко выругался.
– И все-таки это не алиби, – задумчиво сказал Димов.
– Почему же не алиби? Ведь он вспомнит, что видел меня.
– Убийство произошло гораздо раньше. До восьми двадцати было достаточно времени, чтобы вернуться на станцию.
– Ну, если бы я его убил, зачем же мне возвращаться на станцию? Чтобы все меня видели?
– Раз видели, что ты выходишь в Косере, должны были видеть, и как ты садишься.
– Чем же я виноват, что столяра не было дома?
– Ты сам говоришь, что ты смирный человек, курицу зарезать не можешь. А дома у тебя есть какое-нибудь оружие? Скажем, пистолет, кинжал или еще что-нибудь?
– Нет, конечно. Хотя, погоди, штык у меня есть.
– Солдатский нож?
– Нет, штык – такой треугольный. Я его привез с фронта. На память. Я был в Венгрии с нашей армией, так вот там у Чекела и нашел его.
Вскоре слесаря вывели из комнаты. Димов и Паргов остались одни.
– Слышал о Кротеве? – возбужденно сказал Димов. – Был пьян, ничего не помнит? Он сейчас кое-что вспомнит! Вели его привести!
Через час привели Кротева – громадного мрачного человека с короткими, блестящими, жесткими, словно шкура бобра, волосами. В его маленьких упорных глазах таился какой-то нехороший огонек.
– И что вы меня все таскаете? – начал он сердито. – Уж не думаете ли, что это я пристукнул вашего Евтима Дыбева?
– К сожалению, именно это мы и думаем, – ответил Димов.
– А почему? Что у меня с ним общего?
– Может быть, с его деньгами… Вы были вместе у кассы, ты знал, что у него в кармане около сотни левов. Пьяницам вроде тебя денег всегда не хватает.
– Да вы в своем уме? За сотню левов убить человека? Так не делается, товарищ начальник. Чего ради рисковать?
– Пьяный человек много не думает. Ты зачем пошел на станцию?
– Ведь я же вам сказал: там открывают раньше.
– И опять выходит, что ты весь день вертишься около Дыбева, то тут, то там.
– Да ведь можно и о нем сказать то же самое. А в буфете мы даже не были вместе, я сидел за отдельным столом.
– Значит, начинаешь припоминать… Выходит, что у тебя память начинает работать, когда тебе выгодно.
– Самое выгодное для меня – это чтобы вы оставили меня в покое! – сердито сказал Кротев. – Вы не можете арестовать человека только за то, что он пришел на станцию выпить пару рюмок ракии. Там ведь было еще человек сто.
– Да, но они были обычные пассажиры. А ты что там делал?
– Что мне, сто раз вам повторять?
– Лжешь, Кротев… Ты тоже сел в поезд и вышел в Косере, именно там, где и Евтим Дыбев.
В маленьких глазках Кротева мгновенно появилось ледяное выражение. Он молчал.
– Верно ли это? Был ты в поезде?
– Был, – коротко и мрачно ответил Кротев.
– А почему ты нам солгал перед этим?
– Ничего я вам не лгал. Просто забыл. Я же сказал вашему человеку, пьяный был, не помню.
– Не таким уж ты был пьяным и все хорошо помнил, ты сознательно солгал нам.
– Пьяный был!
– Это неверно. Зачем ты был в Косере?
– Ну вот что, хватит выпытывать! – закричал Кротев. – Это мое дело, где я был!
И он замолчал. Димов еще несколько раз повторил свой вопрос, но Кротев не отвечал, взгляд его становился все мрачнее и мрачнее.
– Послушай, Кротев, ты что, не понимаешь, как осложняется твое положение? – вмешался Паргов. – Против тебя есть серьезные улики, а ты даже не желаешь дать объяснения. Почему? Наверное, их у тебя нет?
– А у вас какие доказательства? Как вы докажете на суде, что я его треснул колом? Ведь кто-нибудь должен был это увидеть?
– А ты откуда знаешь, что он убит колом? – вздрогнул Димов.
– Это все знают.
– Напротив, никто не знает. Мы нарочно выдвинули другую версию.
– Не знаю, какую вы там версию выдумали, а я больше на ваши вопросы не отвечаю! Хотите в суд – так в суд! Перед нем я оправдаюсь!
– Ты уже выпил? – спросил его Паргов.