– Вы все еще любите его, Ева? – тихо спросила Дженис. – Вы любите его?
– Милая, ну, конечно, нет, – успокоительно вмешалась Елена.
– Вот спасибо вам, – сказала Ева. Она взглянула на Тоби. – Неужели еще надо это объяснять? Я его ненавижу, он мне противен, он для меня не существует! Глаза б мои на него не смотрели!
– Вряд ли, по–моему, – мягко заметил мосье Горон, – у вас еще будет случай на него смотреть.
Все повернулись в его сторону. Мосье Горон, вновь погрузившийся было в созерцание паркета, наконец оторвал от него взор.
– Разумеется, мадам, вам известно, что мосье Этвуд при всем желании не может подтвердить вашу версию?
В голосе мосье Горона появились строгие нотки.
– Разумеется, мадам, вам известно, что мосье Этвуд лежит в отеле «Замок» с сотрясением мозга?
Прошло секунд десять, прежде чем Ева встала, высвободясь из глубокого кресла. Она смотрела на префекта. Дермот только сейчас заметил, что на ней черная юбка и серая шелковая блузка, оттеняющая нежно–розовый цвет лица и серые, широко расставленные глаза. Но, кроме того, Дермот, который как будто улавливал каждую ее мысль, заметил и перемену в ее настроении.
Он почувствовал, что до сих пор все эти обвинения были для нее всего лишь чем–то вроде грубой, неудачной шутки. Теперь она поняла, что это не так. Она поняла, чем все это чревато. Она поняла, какая страшная опасность таится в каждом вкрадчивом слове префекта и в каждом его сдержанном жесте.
– Сотрясение… – начала она.
Мосье Горон кивнул.
– Неделю назад, в половине второго ночи, – продолжал он, – мосье Этвуд вошел в вестибюль «Замка». В лифте, поднимаясь к себе в номер, он потерял сознание.
Ева прижала ладони к вискам.
– Значит, это когда он уходил от меня! Было темно. Ничего не видно. Значит, он разбил голову, когда… – после паузы она добавила: – Бедный Нед!
Тоби Лоуз стукнул кулаком по камину.
Саркастическая усмешка несколько испортила безупречную учтивость физиономии мосье Горона.
– К сожалению, – продолжал он, – перед тем как потерять сознание, мосье Этвуд все же успел объяснить, что на улице его сбила машина и он ударился головой о край тротуара. Это были его последние слова.
Тут мосье Горон провел пальцем по воздуху, как бы в изящном заключительном росчерке.
– Видите ли, мосье Этвуд едва ли сможет теперь что бы то ни было подтвердить. Он вряд ли оправится.
Глава 10
На лице мосье Горона отразилось сомнение.
– Возможно, мне бы не следовало вам это говорить, – добавил он. – Да. Не рекомендуется допускать излишнюю откровенность с обвиняемым до ареста…
– Ареста! – вырвалось у Евы.
– Должен предупредить вас о такой возможности, мадам.
Напряжение достигло высшей точки. Все, кроме Горона, уже не в состоянии были говорить по–французски.
– Нет, не сделают они этого, – со слезами на глазах сказала Елена. Она дышала с присвистом и решительно выдвигала вперед нижнюю губу. – Не могут они так поступить с английской подданной. Бедный Морис очень дружил с нашим консулом. И все же, Ева…
– Нет, это кое–что объясняет, – сама не своя крикнула Дженис. – Я про осколок говорю… И почему вы не звали на помощь, если на самом деле испугались этого мистера Этвуда. Уж я бы позвала.
Тоби в сердцах лягнул каминную решетку.
– И этот парень в самом деле торчал в комнате, когда я звонил, – пробормотал он, – вот что меня убивает…
Дядя Бен молчал. Он вообще редко высказывался. У дяди Бена были золотые руки, он мог починить машину, выстрогать игрушечный кораблик и оклеить стены не хуже любого профессионала. Он сидел у чайного столика и курил трубку. Время от времени он поглядывал на Еву с едва заметной подбадривающей улыбкой, но добрые глаза смотрели беспокойно, и он все качал и качал головой.
– Что касается, – тут и мосье Горон перешел на английский, – ареста миссис Нил…
– Одну минуту, – сказал Дермот.
Все вздрогнули, когда он заговорил.
Они его и не заметили, во всяком случае, не обратили на него внимания. Он сидел в темном уголке за пианино. Теперь глаза Евы устремились прямо на него. На секунду он испытал приступ страха и смущения, которые так мучили его в прошлом, когда он думал, что на всю жизнь останется уродом. Пережиток недобрых давних дней. Тех дней, когда он понял, что нет ничего мучительней душевных страданий, и выбрал соответствующую специальность.
Мосье Горон вскочил.
– Ах ты, господи! – театрально вскричал префект. – Я забыл. Друг мой, прошу извинить, если я был с вами невежлив. Но тут такие дела…
Префект простер руку.
– Я желаю вам представить моего друга, доктора Кинроса, из Англии. А это люди, о которых я вам говорил. Миледи Лоуз, брат, дочь, сын. И мадам Нил. Как поживаете? Надеюсь, хорошо?
Тоби оторопел.
– Вы англичанин? – спросил он.
– Да, – улыбнулся Дермот. – Я англичанин. Но пусть вас это не беспокоит.
– Я думал, вы подчиненный Горона, – тоном оскорбленного достоинства заявил Тоби. – Черт побери, а мы при вас говорили, – он оглядел всех, – и так свободно!
– Ну и что? – сказала Дженис.
– Извините меня, пожалуйста, – сказал Дермот, – единственное, что оправдывает мое вторжение, это…
– Это то, что я попросил доктора Кинроса мне помочь, – объяснил мосье Горон. – Для души он занимается медициной, он замечательный врач и практикует на Уимпол–стрит. А помимо этого, насколько мне известно, он изловил трех важных преступников. У одного был неверно застегнут плащ, другого выдала манера говорить… Психологический подход, понимаете. Вот я его и позвал сюда…
Дермот смотрел прямо на Еву.
– Потому, что у моего друга мосье Горона, – сказал он, – имеются сомнения относительно улик против миссис Нил.
– Друг мой! – вскричал префект с горьким упреком.
– Разве нет?
– Нет, – ответил Горон самым зловещим тоном. – Теперь уже нет.
– Но истинная причина моего прихода и попыток оказать вам помощь та, что я когда–то знал вашего мужа…
– Вы знали Мориса? – крикнула Елена, встречая взгляд Дермота.
– Да. Давно еще, когда моя работа была связана с тюрьмами. Он очень интересовался тюремной реформой.
Елена покачала головой. Как ни смущало ее присутствие нежданного гостя, она вскочила с кресла, стараясь выказать ему радушие. Но напряжение последней недели не могло не сказаться. Как всегда, при упоминании Мориса ей на глаза навернулись слезы.
– Морис, – сказала она, – не просто интересовался. Он изучал тюремную публику, то есть, я хочу сказать, заключенных, он буквально все о них знал. Хоть они–то сами часто ничего про него не знали. Потому что, понимаете, он помогал им и не хотел никакой благодарности, – голос ее уже дрожал. – Ой, господи, и о чем это я говорю? Какой смысл об этом сейчас вспоминать?
– Доктор Кинрос, – тихо и отчетливо произнесла Дженис.
– Да?
– Они всерьез говорят об аресте Евы?
– Надеюсь, что нет, – спокойно сказал Дермот.
– Надеетесь? Почему?
– Потому что в противном случае мне пришлось бы сражаться с моим старым другом мосье Гороном до последнего.
– Ну хорошо, вот вы слышали рассказ Евы. Так что вы об этом думаете? Вы ей верите?
– Да.
Лицо мосье Горона являло собой образец вежливого бешенства. Но он смолчал.
Присутствие Дермота действовало на всех успокаивающе, разряжало нервное напряжение.
– Каково было все это выслушать, – заметил Тоби, – каково нам всем…
– Еще бы. А вам не приходило в голову, – сказал Дермот, – что миссис Нил тоже не так–то удобно было все это рассказывать?
– И вдобавок еще в присутствии совершенно постороннего человека! – продолжал свое Тоби.
– Прошу прощения. Я могу уйти.
Тоби, по–видимому, сделал над собой усилие.
– Я не говорил вам, чтоб вы ушли, – проворчал он. На его добродушной физиономии выразилась брюзгливая растерянность. – Все это так неожиданно… Человек пришел с работы – и вдруг… Но вы разбираетесь в таких вещах, верно? Кстати, один мой знакомый вас знает. Так вы думаете… э–э–э? Дермот изо всех сил старался не смотреть на Еву. Она была жалка. Сама не своя от страха, она стояла возле кресла, сжав руки и ловя взгляд Тоби. Не требовалось быть тонким психологом, чтобы понять, что ей хочется услышать от него хоть одно слово поддержки. Но такого слова она не дождалась. При виде этого в Дермоте поднялась злость.