Джесси-Энн взглянула на нее с удивлением. Она никогда не слышала раньше, чтобы эта девушка смеялась. «Бедняжка, жаль, что у нее такая семья». Но в самой Лоринде было что-то, что отталкивало ее…
Лоринда подчеркнуто вздохнула.
– Мне будет очень жаль, когда вы все уедете, – тихо сказала она.
– Мы скоро опять приедем, – ответила Джесси-Энн, сворачивая шелковое голубое платье и убирая его в большую кожаную сумку. – Хитрости манекенщицы, – объяснила она, заметив удивленный взгляд Лоринды. – Если завернуть платье, оно не мнется и можно уложить гораздо больше вещей.
Лоринда вспомнила, что уезжала куда-то всего один раз в колледж, где пробыла всего несколько недель, прежде чем получила приказ возвращаться назад. Она тоже собирала вещи, но складывала их между белой материей, отглаженные и аккуратно свернутые…
– Если бы и я могла уехать отсюда, – тихо сказала она. – Я не могу передать тебе, что это такое, Джесси-Энн. О, я знаю, что миссис Паркер считает мою мать инвалидом, но правда в том, что она пьет вино. «Южный покой» – вот что держит меня в Спринг-Фоллсе. – Она горько усмехнулась. – Если бы не твой отец, который дал мне работу и не возражает, что я иногда беру выходные, – хотя, конечно, я всегда отрабатываю их. Потом, я очень обязательный человек, так вот, думаю, я сошла бы с ума. – Потупив взор, она добавила тихо: – Просто не знаю, что бы я тогда с собой сделала.
Джесси-Энн уронила одежду, которую собиралась положить в сумку, и с ужасом взглянула на нее.
– Лоринда! – воскликнула она потрясенно. – Неужели все так плохо?
– Да, именно так, – голос Лоринды дрожал, и по ее пухлой щеке побежала слеза. Она продолжала: – Я никогда раньше не говорила этого… даже миссис Паркер. Моей маме все равно, где жить, и даже, буду я с ней или нет. Ей важно, чтобы кто-то был рядом и приносил выпивку.
Поймав изумленный взгляд Джесси-Энн, она спокойно добавила:
– Поверь, лучше купить ей вина, чем терпеть то, что она делает без него. Она становится просто сумасшедшей! Она готова убить, лишь бы достать вина. Иногда я мечтаю уехать – даже в Нью-Йорк – и найти там приличную работу. Может, я смогла бы ходить в школу вечером и изучать бухгалтерское дело. Я бы смогла освоить налоговые правила и корпоративные законы… я надеюсь, что еще не поздно… может, когда-нибудь я смогу стать кем-то… – Ее голос сорвался. Шмыгнув носом, она добавила с несчастным видом: – Если бы я могла получить работу в Нью-Йорке!
Засунув платье, которое она все еще держала в руках, в сумку, Джесси-Энн присела на постель и с беспокойством взглянула на Лоринду. Господи, у этой девочки было столько тяжелых ситуаций… Если бы она знала об этом раньше, тогда бы она, вероятно, проявляла к ней больше интереса в школе, постаралась бы немного помочь, а не фыркать вместе с другими на ее ужасного отца… Но Лоринда всегда казалась отстраненной и немного странной… Даже сейчас ей было очень трудно почувствовать к ней симпатию.
Встав с постели, Джесси-Энн подошла к сыну и взяла его маленькую ладошку в свою. Джон радостно залепетал, зажав в маленьком кулачке желтую утку, а потом стал размахивать ею. «У меня есть все, – думала Джесси-Энн, испытывая чувство вины, – все, о чем можно было бы мечтать…»
– Спасибо, Лоринда, что ты поделилась со мной, – мягко сказала она. – Мне, правда, очень жаль, что ты так несчастлива. Если хочешь, я попрошу Харрисона узнать, есть ли место бухгалтера у него в офисе в Нью-Йорке. Я не знаю, сколько там платят, но ты наверняка сможешь ходить в колледж по вечерам.
Маленькие, тусклые глаза Лоринды оживились, когда она посмотрела на Джесси-Энн.
– Неужели ты действительно сделаешь это? Для меня? Правда, Джесси-Энн? – Потом ее лицо снова приняло плаксивое выражение. – Но я не могу оставить свою мать, она беспомощная. Мне не по карману содержать ее и жить в Нью-Йорке. – Расплакавшись, она добавила: – О Господи! Ничего из этого не выйдет!
Джесси-Энн не смогла заставить себя обнять и успокоить эту серенькую девушку с посредственной внешностью. Это было выше ее сил. Но она сказала:
– Не беспокойся, мы поговорим с моими родителями и решим, что нужно сделать, чтобы положить твою маму в больницу. Должны же быть места, где твоя мама сможет пройти лечение…
– Лечение? – Горький смех Лоринды был сквозь слезы. – Для моей матери нет никакого лечения. Нет, Джесси-Энн. Ее нужно поместить в лечебницу для душевнобольных. Ее нужно держать взаперти!
Джесси-Энн вздрогнула, придя в ужас от слов Лоринды, произнесенных с ненавистью.
– Вы не знаете ее, – забормотала Лоринда, заметив изумленный взгляд Джесси-Энн. – Вы не знаете и половины всего, что было. Она вполне может устроить ночью пожар, потому что совсем пьяна и курит в постели. Она просто погубит себя, и меня тоже!
– Не беспокойся, Лоринда, – сказала Джесси-Энн, приняв решение. – Я попрошу папу, чтобы он помог. Он разберется, что нужно сделать.
– А Харрисон? Ты не забудешь попросить его? – Лоринда не могла скрыть своего нетерпения.
– Обещаю тебе, – сказала Джесси-Энн. – Ты будешь жить в Нью-Йорке, и у тебя начнется новая жизнь. Не успеешь оглянуться! – добавила она, выдавливая на лице улыбку.
Лоринда рывком поднялась с пола и разгладила помявшуюся хлопчатобумажную юбку.
– Спасибо, Джесси-Энн. И передай спасибо Харрисону. Я не знаю, что бы делала без вашей семьи. Просто не верится, что все скоро кончится и я выберусь из этого кошмара. Ну… тогда до свидания.
Лоринда неловко протянула руку, и когда Джесси-Энн взяла ее, то подумала, что рука у нее была холодной и липкой, несмотря на то что в комнате было тепло.
– До свидания, Лоринда, – сказала она. – И удачи тебе.
ГЛАВА 7
Засунув руки в карманы, Харрисон задумчиво смотрел из окна расположенного на пятидесятом этаже уединенного офиса. На его рабочем столе лежала кипа брошюр с проспектами по недвижимости в блестящих обложках и упакованных в виде подарка в золотую фольгу и перевязанных лентой с ярким бантом.
Завтра день рождения Джесси-Энн, и ему очень хотелось сделать ей сюрприз, преподнеся в подарок дивное ранчо, о котором она мечтала с детских лет. Джесси-Энн предстояло сделать окончательный выбор из представленного ей агентами по недвижимости огромного числа имений, которые были не только изумительно красивы, но и чрезвычайно дороги. Здесь будут находиться самые современные в Штатах конюшни с арабскими скакунами в стойлах, которых он обязательно ей подарит. Независимо от погоды, она будет обучать их выездке в манеже, а конкуру – в специальном конноспортивном центре. Одетая в голубые джинсы, без всякого макияжа, она дни напролет будет скакать по собственным угодьям, наслаждаясь стремительной ездой по огромному пространству, которое наконец стало ее собственным. Харрисон думал о том, что, когда подрастет маленький Джон, она тоже обучит его скакать на лошади, и тогда он заведет собственного пони и пару собак. А по вечерам, когда Джони уже уснет в своей постельке, Харрисон, уютно устроившись вместе с Джесси-Энн возле потрескивающего сухими дровами камина, с бокалом своего любимого шотландского виски, а она с обожаемым ею калифорнийским «Шардонне» в руках, поджав ноги и облокотившись ему на грудь, будет сидеть рядом, тихо слушая пластинку с великолепной музыкой Второго концерта Брамса, а в ногах, на ковре, вытянувшись, будут лежать их собаки.
И все-таки приготовленный Харрисоном подарок вызывал у него беспокойство, поскольку, воплощая в реальность мечту Джесси-Энн, он одновременно достигал и собственные цели. Ведь говоря по правде, Джесси-Энн хотела заслужить право владеть этим ранчо, где она мечтала открыть собственный дом моделей, доказав не только всему миру, но прежде всего себе, что она нечто большее, чем просто модель. Но, к сожалению, у него отсутствовала какая-либо уверенность в том, что она справится с этим делом, потому что Джесси-Энн совершенно не обладала качествами деловой женщины; он знал, что она будет пасовать перед любым стоящим предложением и ни за что не сможет дать от ворот поворот тем, кто этого действительно заслуживает. А она считала, что исправное ведение дел уже гарантирует ей неизменный успех. Она мечтала о доме моделей и хотела, чтобы Харрисон поддержал ее в этом начинании.