– Господи Боже мой! – воскликнул он, злобно поглядывая на ее припухшие от слез глаза, когда величавой походкой подошел к двери и широко открыл ее, намереваясь побыстрее отделаться от посетительницы. – Я всего-навсего простой агент, а не Господь Бог! Я не могу предлагать рабочие места совершенно неизвестным личностям. Ведь мне тоже приходится зарабатывать на жизнь, а пятнадцать процентов за устройство на работу никому не известной Данаи Лоуренс не смогут увеличить мой доход.
Он уже захлопнул дверь, чтобы подойти к непрерывно звонившему телефону, а до нее все еще доносилось его злое ворчание, что много тут ходит всякой молодежи, которая сразу же хочет стать знаменитостью.
Вернувшись поздно вечером домой и открыв входную дверь, Даная услышала звонивший в ее комнате телефон. Бросив кожаную куртку и папку на стул, она сломя голову помчалась к телефону.
– Здравствуй, Даная! – приветствовал ее знакомый голос. – Это Рик Валмонт.
– Валмонт! – воскликнула она, стараясь догадаться о причине его звонка. Она не разговаривала с ним с тех пор, как Брахман уволил ее с работы. – Ну, здравствуй… как ты поживаешь?
– Послушай, Даная, я ушел от Брахмана и сейчас работаю самостоятельно. У меня есть немного заказов на выполнение кое-какой работенки, и мне в скором времени может понадобиться помощник. Я помню, у тебя неплохо шли дела, когда ты работала у Брахмана, а сейчас, как я слышал, ты ищешь работу.
Валмонт предлагает работу? Но ведь она ненавидит Валмонта, а он, в свою очередь, презирает или, по крайней мере, презирал ее, когда они соперничали друг с другом, деля пальму первенства в студии у Брахмана. Валмонт знал, что она является добросовестнейшим работником, поэтому не было никаких сомнений в том, что он предложит ей то же, что и Брахман: подай то, принеси это, словом, быть вечной девочкой на побегушках. Как все-таки это несправедливо! Это ей следовало нанимать его на работу, так как она была в тысячи раз талантливее его. Она всегда замечала, как бездарно он использует светоэффекты, как часто приходилось Брахману исправлять его работу. Полученные в результате снимки были какими-то застывшими и лишенными изящества и какой-либо идеи. И тем не менее он открывал свой бизнес, а на нее даже никто не обратил внимания.
– Ну так как, Даная? – нетерпеливо спросил Валмонт. – Да или нет? Я буду платить тебе столько же, сколько платил Брахман, и если ты согласна, то можно сразу же приступать к работе.
– Сразу же? – Прижав к груди телефонную трубку, она стояла и размышляла. «Если я приму его предложение, то впервые за шесть месяцев у меня появятся деньги. Но ведь он предлагает мне то же самое жалованье, что и Брахман, хотя этому негодяю было хорошо известно, что Брахман недоплачивал ей только потому, что это был Брахман, который мог себе позволить все что угодно. Валмонт тоже решил сэкономить на мне… Проклятье… Проклятье… В этом поганом мире условия диктуют только мужчины». – Я должна подумать, Валмонт, – ответила она, стараясь сохранить самообладание. – Я завтра перезвоню и сообщу тебе о своем решении.
– Только позвони, пожалуйста, утром, – приказным тоном скомандовал он. – А то мне придется подыскивать кого-нибудь еще.
Он закончил свой разговор, даже не попрощавшись, и Даная со злостью швырнула телефонную трубку. Тяжело опустившись на стул, она смотрела на испачканные снегом замшевые сапоги, которые уже начинали терять свой вид. Журнал «Повседневная женская одежда», который она купила в газетном киоске, лежал рядом с папкой на полу. Подняв его, она полистала страницы, внимательно изучая помещенные там фотографии с фамилиями авторов под ними. Переворачивая страницы журнала, она вдруг набрела на рекламное объявление об открытии нового дома моделей с собственной студией, приглашавшей на работу молодых талантливых фотографов…
С трудом пробираясь по заснеженной Третьей авеню, Даная, наконец, оказалась на ступеньках, ведущих к блестящей, яркой двери, над которой висела освещаемая неоновым светом вывеска «Имиджис». Она молила Бога, чтобы эта дверь открыла ей дорогу в будущее.
Спустя некоторое время Даная, пристроившись у краешка синего стола, за которым сидела Джесси-Энн, пытливо наблюдала за реакцией перебиравших ее фотографии двух женщин. Она облегченно вздохнула, только когда увидела улыбку Каролины, внимательно и неторопливо рассматривавшей сделанные ею фотографии с видами Нью-Йорка. Раз она смеется, значит, ей нравится ее работа… Первый барьер взят! Сжав кулачки, она сидела, силясь не смотреть в сторону Джесси-Энн, с любопытством изучающей через диаскоп лондонский цикл фотографий Данаи. Боясь оттолкнуть их своим откровенным волнением, она сидела развалившись, с напускным безразличием. Сначала она не догадалась, что хозяйкой дома моделей является Джесси-Энн, но затем поняла это преимущество, потому что ей почудилось сходство их вкусов. «Только бы им понравились фотографии… Только бы она им понравилась… Только бы… Ну, пожалуйста, скажите «да», – молила она, украдкой поглядывая на них и стараясь угадать по выражению их лиц реакцию.
«Это не девчонка, а просто гений, – возбужденно подумала Каролина. – Эти фотографии могут стать украшением любой престижной выставки». Даная запечатлела отражение холодного, пасмурного неба в зеркальных верхушках манхэттенских небоскребов, делая их похожими на какие-то фантастические межпланетные объекты или накренившиеся башни с рисунков художников-футуристов. Каролина своим метким, артистическим взглядом ухватила необычайный полет фантазии художника при подборе композиции, удачное использование шероховатой поверхности бумаги в контрасте с ровной, драматической игрой света и теней…
– Вот это – просто чудо! – сказала она, с восхищением изучая одну фотографию на расстоянии вытянутой руки. – Ты только взгляни, Джесси-Энн, что за прелесть!
– И эти тоже замечательные, – согласилась Джесси-Энн, глядя на Данаю. – Такое впечатление, что я уже видела эти фотографии в журнале «Вог», только под фамилией Брахмана.
Под пристальным взглядом обеих женщин лицо Данаи залилось краской.
– Конечно же, видели, потому что Брахман опубликовал мои фотографии под собственной фамилией. Прошлой осенью, когда мы были в Париже, где фотографировали новую коллекцию моделей, он внезапно заболел и отослал меня в Лондон. Вы видите плоды моего собственного труда – я делала подборку интересных, на мой взгляд, манекенщиц, интерьера, моделей одежды. Конечно, вы можете мне не верить, – вызывающим тоном сказала она. – И как бы странно это ни звучало, все-таки это правда! Брахман просто украл мою работу, потому что этот человек страдает манией величия. Мне это хорошо известно, ведь я проработала с ним бок о бок целых два года!
Джесси-Энн было очень интересно, чьи работы Брахман выдавал за собственные; имя этого фотографа ей было хорошо известно, как и его репутация, которую он заслужил среди женского пола.
– Конечно же, я верю вам, – ответила Джесси-Энн, – этот возомнивший себя гением человек способен на многое; для него никогда не существовало никаких норм человеческой морали. И как он только посмел присвоить ваши работы? Я совершенно согласна с Каролиной, ваши работы просто изумительны. Я просто потрясена! – воскликнула она, торопливо пересекая комнату, чтобы обнять Данаю. – Не хотите ли вы работать у нас, Даная? В нашем доме моделей вы будете самым первым фотографом. Да и вообще, вы у нас самый первый гость. Но я обязана предупредить, что для вас существует определенная доля риска, потому что наше предприятие совершенно новое.
– Я буду у вас работать, – ответила она, облегченно вздохнув, не зная, плакать ей или смеяться от радости. – Скажите, что от меня требуется, и я непременно выполню ваше задание.
– Даная, – улыбаясь, обратилась к ней Каролина. – Вы можете начать с оформления каталога «Ройл». Где бы вы хотели начать работу?
Глаза Данаи расширились от удивления.
– Я вас правильно поняла, речь идет о целом каталоге «Ройл»?
– Совершенно верно, оформление каталога «Ройл» – наш первый заказ, и вы можете взять себе тот объем работы, который вас устраивает, – громко предложила Джесси-Энн. – Это будет всего лишь каталог, а не десять развернутых страниц журнала «Вог», но ведь и нам когда-нибудь поручат подобный заказ, я просто уверена в этом.