Она заметила раннего велосипедиста, подъехавшего ко входу. То был мальчик, развозивший телеграммы.
Не позволяя себе ни о чем думать, она заставила себя спуститься на первый этаж и подойти к двери. Мальчик протянул ей коричневый конверт. Она с предельной осторожностью вскрыла его и прочла леденящие душу слова:
«С ПРИСКОРБИЕМ СООБЩАЕМ…»
– Будет ли ответ? – услышала она голос мальчика.
Рейчел покачала головой. Из Эдема не бывает ответов. На ощупь она вернулась в дом. Она чувствовала себя так, будто от нее отрезали половину. Перед ней разверзлась бездна.
С этого момента она еще долго думала, что дальше не стоит жить.
2
И снова весна, три года спустя. На Кинг-стрит проходил парад, и Рейчел Вандерлинден, на целый день свободная от маленького Томаса, сидела на трибуне вместе с другими женщинами Камберлоо, которые тоже потеряли родных на войне. Они аплодировали каждому оркестру, что останавливался перед ними, играя марши. За оркестрами шли ветераны, солдаты и моряки. Маршировали гордо, их кованые сапоги звенели по мостовой. Потом двигались калеки, их везли на инвалидных колясках. Следом – еще солдаты: одни едва могли передвигаться, другие хрипели после действия иприта, третьи – слепые, с еще забинтованными лицами – шли, опираясь на плечи товарищей. Последняя группа неуклюже проследовала мимо: кто с костылями и палками, а кто сильно хромая.
Один, худой солдат с неестественно пухлым лицом, остановился на мгновение и уставился на Рейчел. Потом снова заковылял с остальными мимо трибун и дальше по улице.
Парад продолжался. Пожилая женщина в черном платке, сидевшая рядом с Рейчел, грустно покачала головой:
– Я потеряла мужа и обоих своих мальчиков, – сказала она. – Может, даже лучше, что они умерли. Говорят, «солдаты попадают прямиком в рай, потому что в аду они уже побывали».
Несмотря на всю твердость характера, Рейчел Вандерлинден это глубоко тронуло, и она не смогла сдержать слез. Женщина обняла ее.
– Ну, ну, ничего, – говорила она. – Ты плачь еще, плачь. От этого полегчает.
После парада Рейчел Вандерлинден пробиралась через толпу на Кинг-стрит. Она шла на встречу со своим другом, Джеремией Веббером, доктором Клинической больницы Камберлоо, в которой она иногда работала добровольной сестрой милосердия.
Они договорились встретиться в «Йорк-Инне» – просторном здании с несколькими барами и маленьким театром-кабаре на втором этаже. Рейчел вошла в фойе. Там, за столом, она увидела мужчину, который продавал резные деревянные поделки. В черной одежде и черной шляпе, и у него была растрепанная седая борода. Рейчел подошла посмотреть на его работы. Они казались довольно традиционными: в основном сценки из сельской жизни, лошади, везущие крытые повозки. Мужчина здесь же их и вырезал, на правый глаз у него был надвинут увеличительный окуляр, как у ювелира, для мелкой работы над телами лошадей и бортами фургонов. А левый глаз весь затек кровью.
Рейчел взяла одну из поделок, чтобы рассмотреть удивительно тонкую работу. Поднесла фигурку поближе к глазам, но тут же быстро положила на место. Потому что лошади и фургоны были покрыты бесконечным орнаментом сплетенных друг с другом крошечных фигурок мужчин и женщин в непристойных позах.
– Представление скоро начнется, – сказал резчик, поднимая на нее взгляд. Его воспаленный глаз смотрел тускло и страдальчески.
Рейчел прошла через фойе и поднялась по лестнице.
Театр, как и все остальные части «Йорка», пропах застоявшимся пивом, а верхний свет, словно бледное солнце, пробивался сквозь облака сигаретного дыма. Места в зале – а их была сотня или около того – занимали в основном ветераны в форме, с ними жены или подруги. Рейчел осмотрелась, но Джеремии Веббера нигде не было видно. Пока она раздумывала, не подождать ли его на улице, свет начал гаснуть и шум затих, поэтому Рейчел не ушла, а стала смотреть.
Занавес поднялся и открыл маленькую сцену – пустую, если не считать вертикального стеклянного цилиндра примерно шести футов в высоту и около фута в диаметре. Рядом стояла деревянная лесенка.
Из-за кулис вышли два артиста. У женщины в длинном синем платье лицо оказалось столь обильно накрашенным, что определить ее возраст или понять, как на самом деле выглядит это лицо, было затруднительно. Светлые волосы она собрала в пучок. Ее ассистентом выступал мужчина с черной бородой, одетый в тюрбан и белый плащ.