— Похоже, я облажался, — сказал он без особого выражения. — Послал не за тем парнем. Прости, приятель. — Он засмеялся.
— Что ты имеешь в виду?
— Я думал, ты в этом сечешь. Похоже, мне нужен был тот старикашка. Кто-то написал не тот номер сиденья. И кто вообще руководит этот долбаной авиалинией?
Меерсу тоже хотелось бы это знать.
— Разве у тебя нет второго пилота? Что ты имел в виду, когда сказал «ты в этом сечешь»?
— Второй пилот попал в небольшую аварию. Ночная полиция. Сломали ему его долбаную руку. Он в больнице. — Пилот пожал плечами. — Может, три, а может, четыре месяца пройдет, прежде чем он оттуда выберется.
— Со сломанной-то рукой?
Пилот устало посмотрел на него. Он показал большим пальцем через плечо в направлении двери кабины.
— Не въезжаешь, да? Шагай отсюда. В ближайшие дни поймешь, что к чему.
Меерс пристально посмотрел на него и встал.
— Все равно он мертвый, — сказал пилот.
— Кто мертвый? — Но пилот не обратил на него внимания.
Меерс пошел по проходу к своему месту. Старик казался спящим. Глаза были слегка приоткрыты, рот тоже. Меерс коснулся руки старика. Она была холодная.
Здоровенная муха с металлически поблескивающей зеленой спинкой выползла из ноздри старика и остановилась, потирая огромные передние лапки.
Меерса словно ветром сдуло с места. Он пробежал пять рядов и плюхнулся в свободное кресло. Он тяжело дышал, во рту пересохло.
Позже он увидел, как стюардесса накрывает старика синим одеялом.
Денвер. Код ДЕН. Здесь и Чикаго показался бы Бермудами. Небо тяжелое и дымящееся, словно сухой лед, цвета свинцовой пули. Температура несколько градусов ниже нуля, но прибавьте студеный ветер и получите погодные условия, способные резину заморозить до твердости взлетной полосы.
Когда Меерс, увешанный багажом, тащился по коридору, огромные стекла стен дребезжали и выгибались под ветром. Холод проникал через пол, поднимался по ногам. Он торопливо прошел в мужской туалет и сбросил вещи на пол. Набрал воды в раковину и плеснул в лицо. Каждая упавшая капля отдавалась эхом в пустых стенах.
Вид собственного лица в зеркале был невыносим.
Ему нужно было найти билетную кассу. Получить посадочный талон. Найти выход на посадку, сесть на самолет. Ему нужно было попасть домой.
Что-то вдруг велело ему выбраться отсюда. Бросить все. Уйти.
Он быстро прошел мимо пустынной зоны вылета, распахнул двери и вышел на обледеневший тротуар. Зашагал по направлению к первой машине в длинной очереди такси. Это был старый желтый «Чекер», большая, неуклюжая, приветливая машина. Меерс плюхнулся на заднее сиденье.
— Куда едем, Мак?
— В центр. В хороший отель.
— Считай, что уже там. — Водитель осторожно тронулся с места по скользкой мостовой. Вскоре они уже мчались по широкому шоссе прочь от аэропорта. Меерс посмотрел в заднее окно. Денверский аэропорт напоминал кубистскую скульптуру, изображающую повозку в прериях, с огромным, чудовищно дорогим тентом, под которым ютятся современные переселенцы.
— Экий здоровенный уродец, да? — сказал таксист.
Меерс заметил, что водитель смотрит в зеркало заднего вида. Кустистые брови под старомодной таксистской фуражкой с блестящим козырьком. Широкое лицо, щетина на подбородке. Большие руки на баранке. Медальон таксиста с именем В. КРЖИВИЧ. Медальон нью-йоркский.
— Кржи-вич, — растолковал водитель. — Вирджил Крживич. Мы, поляки, продали все свои гласные лягушкам. Теперь используем те согласные, которые русские выбросили за ненадобностью. — Он хихикнул.
— Не далеко от дома забрался? — подивился Меерс.
— Позволь рассказать тебе маленькую историю, — сказал Крживич. — Однажды давным-давно, тысячу лет назад, насколько я помню, я вез кого-то ночью из ЛаГардиа. В Мариотт, на Таймс Сквер. Примерно в это же время, через Триборо, вниз по Рузвельт-стрит, и на месте. Но тот парень посмотрел карту, велел ехать через туннель. Ладно, говорю, деньги ваши. И что вы думаете, выныриваем мы из туннеля, и что я вижу? Не Эмпайр Стейт Билдинг, а эту долбаную шлюху, Денверский аэропорт. То есть я в Денвере. Я никогда не был в Денвере. Стало быть, оборачиваюсь я через плечо, — Крживич проиллюстрировал слова действиями, обдав Меерса зловонным дыханием, — а никакого тебе туннеля нет, только стадо машин несется по шоссе. Так оно с тех пор и повелось.
Крживич проскочил на желтый свет и выехал на обледеневшее шоссе. Меерс увидел зеленый указатель «Центр». Прямо впереди, над горизонтом, вставала полная луна. Машин было немного, и неудивительно, поскольку гололед усиливался. Впрочем, таксиста это не волновало, и старый «Чекер» шел ровно и мощно.