Так пират пополнил список своих жертв и даже перекрыл круглую цифру на столько же, сколько ранее не хватало. Поговаривали, что, если бы следующего губернатора выбирали, а не назначали, им бы точно стал Гассан.
Ну вот, а теперь скажите, что вы думаете о симпатиях и антипатиях, а также о популярных в народе личностях, – завершил свое повествование молодой помощник капитана.
Боцман не нашелся что ответить.
15
Плавание – это перемещение тел в сопротивляющейся среде. Среда эта колышется в самой себе и собою довольна. «Кому только в голову придет во мне перемещаться, – думает она, – и вообще, там, где я существую, всякое движение возможно лишь с моего позволения и при моем участии. Кого я не допускаю в себя, тот не поплывет».
Однако каждое исключение из сего правила однажды возьмет да и бултыхнется в воду откуда-то сверху, рождая возмущенные брызги. «Не ждали, – водянисто поет среда, – да и, в сущности, надо ли это?» Но ветер – а ему только дай возможность покуролесить – уже толкает плавучее тело куда-то к подразумевающимся берегам. И все это называется плаванием. Или может быть, судьбою.
Как-то вечером вахтенный заметил шлюпку – она дрейфовала без паруса и без весел. Подошли поближе, подцепили шлюпку багром. На дне лежал человек, лицом вниз. Убедившись, что он дышит, его перенесли на корабль. Это был пожилой мужчина, и одежда на нем выдавала его высокое происхождение. Сейчас его бархатный камзол превратился в лохмотья, на затылке была рана, вокруг запеклась кровь. Скорее всего, он стал жертвой пиратов, каким-то образом заплывших в эти южные воды, хотя обычно южнее Канарских островов они не забирались.
Пришел лекарь, разогнал матросов и склонился над лежащим.
– Не жилец, – наконец сказал он.
Дирк, только подошедший, уловил на лице лекаря еле заметную усмешку – как будто он радовался чужому несчастью.
Подошел и капитан, как раз в тот момент, когда лекарь расстегнул пояс лежащего и из него высыпались монеты. Капитан наклонился, подобрал пару монет и стал их рассматривать,
– Дублоны, – сказал он. – Это испанец. Бросьте его в море.
– Может, он выживет? – неуверенно возразил боцман.
– Это испанец, – повторил капитан. – Враг. Исполняйте приказание.
«Боится, что этот испанец его узнает», – подумал боцман.
Уже почти стемнело. Лекарь взял испанца за плечи, Дирк – за ноги, тело раскачали и бросили в воду. Послышался слабый стон – и испанец пошел ко дну.
– Нехорошо мы поступили, – покачал головой боцман. – Он мог бы выжить.
– Мы сами скоро будем умирать – от жажды, – тихо проговорил капитан. – Его жизнь стоила бы наших двух.
– Что будем делать с деньгами? – спросил практичный Дирк.
– Они твои, о мой честный фрисландец, – насмешливо сказал капитан.
Боцман покраснел и покосился на лекаря.
– Ну, этот человек – бессребреник, – улыбнулся капитан. – Как и я.
Дирк собрал дублоны и сунул их в карман штанов. Наличие маленьких детей у человека как-то избавляет его от излишней щепетильности.
16
Вечером был ветер. Он раскачивал деревья и звезды, говорил: я все перетряхну в этом мире. Ветер всегда много обещает, но каждый раз настает тихое безветренное утро, молчаливое утро. И все остается таким, как прежде.
Ночью сквозь вату сонных облаков пробрался человек в матросской робе и спросил: «Что ты сделал с нашим кораблем?» И еще он спросил: «Хорошо ли сидеть на мели?» Н. подумал, что это о деньгах, но оказалось, что о доме. Фигура в робе почему-то упорно называла дом кораблем.
Ответов не требовалось. Последовал и еще один вопрос: «Сколько у тебя осталось времени?» И когда Н. отчетливо подумал, что этого никому не дано знать, фигура конкретизировала: «До отплытия». Здесь тоже не требовалось ответа. «Ты ничего не знаешь о будущем, – констатировала фигура, прежде чем исчезнуть. – Это плохо. Надо знать».
После такого сна ничего не остается, как проснуться. Н. встал и вышел на веранду – на другую, где еще не был: как-то так получилось, что он обычно сидел на веранде, пронзенной деревом, на веранде «с мачтой», как он ее называл. Другая веранда выходила на воду. Н. поставил стул, сел. Дальний берег был низким и зарос кустарником, где-то далеко мерцали золотые огоньки – наверное, там была какая-то деревня. С реки пахнуло сыростью, илом, тайной. Почему река сделала такой извив к этому дому? Или почему дом стоит так близко к воде? Или почему он, Н., в этом доме?
Небо начало чуть светлеть. Пролетела бабочка-совка. «Сколько осталось времени до отплытия?» А хочется ли отплывать? И куда? Так тихо все вокруг… А куда ведет вот эта лесенка с веранды? Деревянная лесенка уходила прямо в воду.