Хотя профессиональным качествам Рогге была чужда война машин, «мясорубка», в которую позднее превратились сражения между немецкими подводными лодками и конвоями союзников в Северной Атлантике, его вера в ведение военных действий рейдерами на торговых коммуникациях противника была основана на более солидной почве, чем консервативные предрассудки. Подводные лодки 1939 года могли нанести удар по хорошо охраняемому «сердцу» противника, но только мы могли добраться до более удаленных и менее защищенных «артерий».
В подобного рода отвлекающей деятельности у атакующего на руках все козыри. За ним, охотником, остается выбор места и времени. Он также имеет явное преимущество, будучи уверенным, что практически любое встреченное им судно является противником, в то время как силы, брошенные на его уничтожение, должны найти одно судно из множества, подозревая каждого.
И наконец, если вы все еще не поняли, почему мы в начале тотальной войны чувствовали такую уверенность в будущем делающего максимум 17 узлов торгового судна, оснащенного орудиями, бывшими в ходу еще в Первой мировой войне, я могу процитировать слова командира. Рогге, подводя итог дискуссии в кают-компании о современной технике, используемой противником, сказал: «Рискуя показаться банальным, господа, я все же хочу подчеркнуть, что океан велик и несколько часов из двадцати четырех погружен во тьму».
– Это, господин капитан, – сказал я, опустив на рычаг телефонную трубку и отбросив в сторону карандаш, – был уже четырнадцатый звонок в вышестоящие инстанции и третий день бесплодных попыток добыть у них всего лишь четыре ракетницы! Все они упорно не желают понимать, зачем нам нужны эти чертовы ракетницы, которые почему-то не входят в перечень поставляемого оборудования, а для чиновников это главное.
Рогге улыбнулся:
– Полагаю, вы предприняли все возможные действия?
– Господин капитан, – с жаром ответствовал я, – я звонил в Берлин. Я обращался прямо в адмиралтейство. Я оборвал телефоны берегового командования Балтийского флота. Я даже пробился к адмиралу, в ведении которого находятся военно-морские судоверфи. Куда бы я ни обратился, меня отправляют к кому-то еще. Почему никто не понимает, что нам понадобятся ракетницы для наших призов?
– Призов? Вероятно, нас подозревают в излишнем оптимизме.
В конце концов мы все-таки получили ракетницы, все четыре. Но пришлось направить рапорт о создавшейся ситуации в Берлин лично гросс-адмиралу Редеру, чтобы береговые чиновники смилостивились и выделили нам это необыкновенно ценное оборудование.
Шли дни, и чудеса, творящиеся на берегу, постепенно истощили наше терпение. Мы начали понимать, что повсеместно превозносимая нацистская военная машина, возможно, и проявила свою эффективность где-нибудь еще, но уж точно не в нашей сфере – подготовке вспомогательных крейсеров к войне на море. Несмотря на наличие весьма убедительной теории, расхождение мнений между теми, кто считал, что у вспомогательных крейсеров есть будущее, и теми, кто в это не верил, привело к полумерам в реализации проекта. Вопреки убеждениям союзников и нашим собственным ожиданиям, в сентябре 1939 года флот рейдеров существовал только на бумаге. Стратегическая теория была одобрена и принята к исполнению. И этим все кончилось. Наши экипажи проводили бесконечные недели в праздном безделье, прежде чем суда хотя бы заводили в доки, и, хотя перед войной на переоборудование была выделена правительственная субсидия, ее хватило только на отдельные работы, такие как укрепление палубы для установки орудий. Мы еле дождались окончания работ на «Атлантисе», на которые потребовалось девяносто суток! Причем это благодаря Рогге, установившему хорошие отношения с инженерами верфи, было рекордом скорости! Один рейдер готовился выйти в море восемнадцать месяцев.
Пятьсот книг для судовой библиотеки. Это был предел моих желаний. Каких-то пятьсот книг!
На берегу были явно озадачены. Книги? Для библиотеки? Но у команды не будет времени читать!
Железные кресты… Вот в них недостатка не было. Рогге категорически отверг предложение взять на борт изрядный запас этих наград, чтобы раздавать по мере надобности.
Он весьма холодно возразил:
– Позвольте нам сначала выйти в море и дождаться появления этой самой надобности.
Нам очень нужны были люди, которые стали бы хорошими товарищами и смогли вынести тяготы длительного и опасного морского путешествия. Капитаны судов и клерки адмиралтейства сговорились направлять к нам пользующийся самой дурной славой человеческий материал, потеря которого никого не волнует.