Кажется, это происходит ближе к зиме, или уже вообще под Рождество — я не помню. Нет, точно, где-то после пятнадцатого декабря, после того, как мы с Роном сдали первый из зимних экзаменов в школе. На этот раз от еженедельной повинности увильнули Билл и Флер, и это по-своему прекрасно — нет постоянно плачущей и везде сующей свой крохотный носик Мари-Виктуар. А вот Рон и Герми здесь, правда, сидят несколько напряженные, потому что миссис Уизли сегодня с каким-то особым надрывом произносит:
- Как я рада, НАКОНЕЦ, видеть вас у себя, мои дорогие!
Но она уже раскладывает по тарелкам овощную запеканку, я, едва откусив первый кусочек, немедленно начинаю нахваливать стряпню тещи, так что ее неудовольствие как-то быстро улетучивается. Но мне кажется, что она сегодня не такая умиротворенная, как это бывает обычно по воскресеньям, будто бы ей не терпится что-то нам рассказать, но она не знает, наступил ли для этого подходящий момент. Но она не позволяет мне долго гадать, не выдерживает и все же спрашивает:
- А вы читали сегодня выпуск «Ежедневного Пророка»?
- Молли! — мистер Уизли явно не очень доволен, — но не за столом же это обсуждать!
- А что такое? — тут же спрашивает Рон. — Мы еще не читали. Просто проспали, а потом торопились к вам. Там что-то интересное?
Забавно, мы с Джинни тоже проспали. Видимо, иногда стоит проводить выходные без родителей. Вообще.
- Молли! — мистер Уизли все же надеется, что обсуждение Пророка будет отложено на после обеда. — Такая гадость, только аппетит испортим.
- Ну, пап, покажи! — Рон и Джинни произносят это практически одновременно. Когда газеты печатают гадость, которая может испортить аппетит, их стоит обсудить за едой!
И мой тесть, сокрушенно вздыхая, достает газету и передает ее нам. А там… О, там огромная колдография и подпись под ней, и какая! «Нарцисса Малфой устроила сцену мужу, выходящему из гей-клуба в центре Парижа». А на колдографии, помимо разъяренной Нарциссы, еще двое — весьма помятого вида Люциус Малфой и … и Лорд Довилль, оба в изрядном подпитии! Снейп, то есть, разумеется, лорд Довилль, расслабленно улыбается, он похож на большого хищного кота, у него растрепанные волосы, которые он рассеянно пытается заправить за ухо, но у него ничего не выходит, а темные порочные глаза — словно окна в ночь. С лица Малфоя улыбка при виде супруги уже успела сползти, а она на подвижном снимке раз за разом поднимает узкую руку в перчатке, чтобы дать ему пощечину.
- Ну, и что вы об этом думаете? — Молли ждет от нас праведного гнева.
- Я думаю, что Снейпа в Англии завтра же объявят вне закона. За связь с Малфоем, ну, то есть, я не в этом смысле…, — я, кажется, краснею, — Малфой же беглый преступник. Раз Снейп знает, где он, и даже ходит с ним по гей-клубам, это называется укрывательство.
- Точно, — поддерживает меня Рон. — Будь он хоть трижды лорд! А так пусть ходят, куда им угодно.
- Гадость какая! — Джинни кривит пухлые губки. — Бе!
- Да ладно, Джин, какая нам разница, куда они там ходят!
- Гарри, но как же! — Молли, думаю, очень разочарована, не услышав от своего правильного зятя слов осуждения.
А я и сам не знаю, почему я не говорю, как все это противно и омерзительно. Объелся, наверное.
- Гарри, ты почитай повнимательней статью! Ты же знаешь, какие слухи ходили про сборища у Волдеморта.
- Какие?
- Ну, всякое говорили, — Молли не решается конкретизировать, особенно при младшей дочери. — Сам понимаешь, про издевательства над магглами и все такое. Мерлин знает, чем они там занимались…
Я бегло просматриваю текст. Да, там что-то про оргии в имении Довиллей. Мне трудно сказать, что в представлении журналистов Пророка является оргией. Думаю, их туда не приглашали.
- Миссис Уизли, каждый живет, как хочет, — это, как ни странно, Гермиона. — Снейп, то есть лорд Довилль, сказочно богат, делать, я так понимаю, ему совершенно нечего. Во Франции Малфой почему-то не считается преступником, так что они ничего противозаконного не совершали. Нарциссу только жалко.
- Как ты можешь так говорить, Гермиона? И ты, Гарри? Это его богатство… Он же ни кната не пожертвовал в фонд помощи жертвам войны! Просто заявил, что у Министерства столько средств, что оно могло бы снести Лондон и построить новый на другом месте! А его пусть оставят в покое! Как он смеет развлекаться, да еще таким образом? И, страшно подумать, этот человек мог учить моих детей в школе!
- Мам, — Рон пытается унять ее праведный гнев, — что-то я не помню, чтоб он кого-то в школе домогался. Ни мальчиков, ни девочек.