– Помолчи, – велела она. – Не с тобой говорят.
– Чего дерёшься? – обиделась та. – Сами же обедать позвали...
Иван настороженно покосился на них, по-прежнему ничего не понимая. Похоже, они все тут слегка чокнутые... Ничего удивительного – одичали одни в лесу-то.
По другую сторону от него сидела ещё одна бабка – в очках с толстыми стёклами и с книгой в руках, она увлечённо читала, с головой погрузившись в это занятие. Перепалка сестёр привлекла её внимание – очкастая бабка подняла глаза от книги и бросила на Ивана усталый взгляд.
– Вот так и живём, – пояснила она и весьма самокритично добавила: – В глуши и маразме.
Баба Люба тем временем вытащила из-под стола огромную бутыль самогона и пыталась её откупорить. Она кивнула, соглашаясь со словами учёной сестры.
– Раньше хоть внучка из-за моря погостить приезжала, – поделилась Сама Доброта. – А теперь замужем – не до нас... Красавица выросла, и в кого только? – вслух задумалась она.
Бабку-кокетку её слова задели за живое – она строго глянула на сестёр поверх зеркала.
– Знаешь что, Люба... не обобщай... – грозно сдвинув густо подведённые брови, сурово проговорила лесная красотка.
Баба Люба, впрочем, нисколько не обиделась. Она наконец открыла бутыль и, хихикая, налила в стакан самогона, а потом придвинула его парню прямо под нос.
– Мы гостям рады, – пропела Сама Доброта. – Постираем тебя, подошьём, выспишься на перине... – приговаривала она, словно пытаясь его усыпить.
Ивану стало совсем не по себе. Он решительным жестом отодвинул стакан и сделал попытку подняться из-за стола. Парень уже понял, что никаких сокровищ у лесных жительниц нет – а значит, не стоит здесь время терять, пора двигаться дальше. Спасибо, что накормили-напоили, но пора и честь знать – некогда штопаться-гладиться да на перинах валяться. Только за волшебным клубком надо вернуться – иначе как он без него дорогу найдёт?
Однако бабки, похоже, не собирались так быстро отпускать гостя – разом заволновались, засуетились вокруг него.
– Как?! – воскликнула баба Люба. – Ты же ничего не попробовал! – она обвела рукой стол, уставленный разнообразными кушаньями.
– Да куда ещё?.. – удивился Иван. – Сыт я, бабушки, – сказал он и снова попытался вылезти из-за стола.
Бабка Сама Доброта только руками всплеснула, когда Иван всё-таки поднялся. Однако отпускать его, похоже, в планы хозяек не входило – тоже вскочив с мест, они преградили дорогу к выходу из подозрительной избушки.
– Ты-то сыт, милок, – притворно ласковым голосом пропела бабка-кокетка и доверительно сообщила: – А вот мы ещё не поели.
Иван совсем перестал понимать, что происходит.
– А чего ждёте? – наивно поинтересовался парень. – Меня, что ли?
Бабушки синхронно закивали.
– Тебя, родимый, – подтвердила бабка-книгочей, глянув на него поверх очков. – Тебя, – кивнула она, будто точку поставила.
Чокнутая бабка окинула Ивана странным взглядом – и в руках у неё откуда-то материализовались нож и вилка, которые она держала на изготовке, словно оружие. Матрос оглядел сестёр и всё-таки выскочил из-за стола, но старушки резво зажали его в кольцо. Только тогда до него наконец дошло, куда он попал и что с ним собираются сделать эти полоумные старухи. Да это же бабки-ёжки, притом целая семья!
– Старые ведьмы, сожрать меня вздумали?! – в ужасе воскликнул Иван.
Никто ему не возразил – бабки наконец перестали притворяться добрыми хозяюшками и показали свои истинные лица: их глаза кровожадно заблестели.
– Не всё ж за наш счёт харчеваться, – зловеще бросила чокнутая бабка, как будто Иван сам напросился на угощение.
С ножами и вилками наперевес лесные бабки-людоедки медленно обступали его со всех сторон, подходя всё ближе. Иван в панике огляделся. Он, конечно, крепкий и сильный, закалённый длительными морскими переходами и службой на корабле. Соловья-разбойника легко победил – а сейчас против него всего лишь сумасшедшие лесные старухи. Но их пятеро, да одна баба Зина стоит двоих, а то и троих. Они к тому же ведьмы и могут одолеть его с помощью колдовской силы...
Парень увидел по-прежнему стоящую на столе бутыль самогона, и идея пришла в его голову мгновенно – работа на корабле приучила его принимать решения молниеносно. Схватив ёмкость с мутной жидкостью, он со всей силы швырнул её в открытый зев горящей печи. До Ивана лишь теперь запоздало дошло: баба Зина растапливала печь, чтобы приготовить новые угощения вовсе не для него, а для них самих. Поэтому и просила сестёр повременить с обедом, чтобы он успел помочь ей по хозяйству...
Зазвенело разбитое стекло. Иван заслонился руками, ожидая неминуемого взрыва от попадания горючей жидкости в огонь, но его почему-то не последовало. Сначала вообще ничего не происходило, а потом в полной тишине стало слышно, как печь громко глотает самогон. Парень моргнул, не поверив своим глазам и ушам – в этом лесу, оказывается, всё живое, даже печь, как и сама избушка, а не только его верный помощник клубок. Куда только он запропастился? Без опытного провожатого в этом лесу точно никуда соваться нельзя...
Бабки-ёжки изумлённо уставились на Ивана – такого коварства и прыти они от своей жертвы явно не ожидали.
– Ты что наделал?! – возмутилась баба Люба и пояснила: – Она ж в завязке была...
А избушка, за минуту опьянев, вдруг дёрнулась и подскочила на месте, обнаружив под собой прежде поджатые куриные ноги. Кренясь то влево, то вправо, развеселившаяся изба принялась вприсядку скакать по поляне, и остановить её было невозможно, тем более находясь внутри.
Пол под ногами заходил ходуном. Коварные старухи растерялись, а Иван сориентировался быстро: он сразу подпрыгнул и ловко ухватился за висящую под потолком чугунную люстру. Это было легко – матрос не раз проделывал подобное на корабле, попавшем в шторм.
Зазевавшиеся старухи, опрокидывая мебель и кухонную утварь, не удержались на ногах и повалились друг на друга. А пьяная избушка на курьих ножках по-прежнему резво скакала по лесной поляне. Однако вскоре она споткнулась и, не удержавшись, завалилась набок и покатилась вниз с ближайшего склона.
Внутри царил полнейший кавардак. Старухи, сплетясь в живой клубок, катались по полу от стены к стене. Иван, переживавший во время своих путешествий и не такие шторма, болтался под потолком, крепко вцепившись руками-ногами в люстру.
Наконец избушка успокоилась, и всё тоже замерло. Убедившись, что больше ничего не качается, Иван спрыгнул на пол и поглядел на хозяек. Перекрученные винтом, с ногами за головой, бабки-ёжки тихо стонали, валяясь в углу как куча-мала. Он усмехнулся:
– Это вы ещё в море не были. Вот где качает. – Матрос подхватил свой заплечный мешок, намереваясь немедленно покинуть негостеприимное место, пока старухи-людоедки не пришли в себя и не захотели снова им пообедать. – Всё. Спасибо за угощение, – с издёвкой поблагодарил он на прощание и уже направился к двери, как в этот момент один из кувшинов сорвался с полки и угодил ему прямо по макушке. Иван на мгновение замер от удивления, а потом повалился на пол, теряя сознание...
* * *
Иван медленно приходил в себя, поначалу не понимая, где он находится. Постепенно возвращалось сознание, а вместе с ним и воспоминания.
Остров Буян, незнакомый порт, их судно причаливает к берегу... Прекрасная девушка, швыряющая вещи с балкона... Он признается ей в любви, предлагает вместе отправиться в кругосветку... Темница, оковы, ведьма в клетке... Царевне нужен богатый жених, в лесу можно найти клад... Волшебный клубок, Соловей-разбойник... Милые старушки, неожиданный обед...
Внезапно всё встало на свои места. Эти лесные ведьмы собирались сожрать его, да он очень удачно напоил их избушку самогоном и сбежал... Почти. Раз он пристёгнут к огромному противню, побег явно не удался. А ещё он без одежды – вместо привычной матросской формы на нём какая-то противная липкая масса... Да это же тесто!