С утра в их учебном заведении было, как обычно, шумно. Одноклассники, размахивая свернутыми в трубочки газетками, громко обсуждали что-то. Прислушался. Даже не поверил сразу. Столыпин Петр Аркадьевич, молодой и очень деятельный премьер-министр их империи был убит прошлым вечером при выходе из своего дома. С проезжающей мимо пролетки неизвестные террористы бомбу прямо под ноги кинули. Андрей, когда беседовали с ним об обстановке в стране как-то, рассказал, что и в их мире Столыпин тоже был убит, но, вроде, не так. Что-то Андрей про покушение в Киевском театре рассказывал. Однако, все же не так уж сильно и отличаются истории их миров. Значит, и первая мировая война, наверняка тоже произойдет. Если, как у Андрея все случится, то до нее всего два года осталось. Хотя, сомнения что-то гложут, что все будет свосем уж в точности так же. Андрей из истории своего мира уверенно вспомнил, что в первую мировую у них сражались Англия, Франция и Россия против Германии, Австро-Венгрии и Турции. Были там и еще какие-то участники, но названия стран он не запомнил. Сказал только, что под конец еще Америка присоединилась к Антанте, чтобы свою долю барышей урвать. Тут же, плохо складывались, как раз, отношения России с британцами. Вон, даже кто-то из одноклассников произнес громко извечное: «Англичанка гадит». Вроде уже в могиле давно великая королева Великобритании по имени которой названа целая эпоха, а все равно… гадит. Зато императоры Николай второй и германский Вильгельм с тем же порядковым номером именуют друг друга кузенами и регулярно ездят друг к другу в гости…. Хотя на самом деле их родство, кажется, более дальнее: что-то вроде троюродного дяди с племянником.
Все эти мысли в голове нашего гимназиста пролетели, пока пришедший в их класс учитель физики взбудораженных учеников окриками пытался по своим местам рассадить. В принципе, удалось, но в этот момент в класс вошел сам господин директор и с порога объявил, что в связи с объявленным государственным трауром все занятия в их гимназии на сегодня отменяются.
— Ты сейчас куда? — Остановил его, уже собирающегося выйти из класса, Серега Юмашев. — В женской гимназии, наверняка, занятия тоже отменили. Айда к ним, может во всеобщей сегодняшней сутолоке и неразберихе, контроль за девчонками будет не очень строгим. Мы могли бы у нас дома все вместе отлично провести время. Пойдем, думаю, Наталья будет рада тебя видеть.
А собственно, отчего бы и не пойти? Дел то на сегодня никаких не запланировано, сегодня у них уроки до самого вечера должны были продолжаться.
Болтая по дороге, дошли до возвышавшейся среди низкорослых частных домов трехэтажного кирпичного здания женской гимназии с территорией, огороженной высоченным забором. Внутрь здания их, разумеется, не пустили, но девчонки в обе стороны мимо вахтерши так и шныряли, и родственников на входе многовато толпилось, так что двое гимназистов в этой толчее даже не очень-то и выделялись. Очень похоже, что произошедшим трагическим событием многие гимназистки (точнее их, почему-то называли не гимназистками, а курсистками) и их родные воспользовались как еще одним незапланированным выходным — для свидания в домашних условиях.
— Ой! И Глафира тоже здесь! — Чуть испуганно выдал Серега, хоронясь за фигурой товарища.
— Глафира?
— Наша домоправительница. Она Тоньку всегда из гимназии забирает на выходные.
Ага, именно в этот момент на выходе в окружении грустных мордашек Натальи и Евдокии, второй подруги Серегиной сестры в их компании, кавалером которой и считался на балу Юмашев, показалась на входе Антонина, Юмашевская сестрица. В отличие от подруг, она была одета в полный комплект зимней одежды.
— Есть идея! — Моментально среагировал Артемьев. — Что если ваша Глафира попросит на сегодняшний день вместе с твоей сестрой и обеих ее подруг к ней в гости забрать. Наверняка, администрация не очень-то и противиться будет. Сегодня не забранные воспитанницы будут им сплошной докукой.
— А ведь точно! — И Юмашев поспешил к своей сестре, пока та до Глафиры еще не дошла. — Принялся что-то втолковывать, искоса поглядывая то на заметно оживившихся с его появлением девчонок, то в сторону Глафиры, увлеченной разговором с каким-то важным из себя господином.
Недолго втолковывал, до Антонины почти сходу его идея дошла. Она кивнула, оглянулась на подруг и с самым решительным видом зашагала к своей сопровождающей.
О чем беседовали между собой представительницы семейства Юмашевых Максим не слышал. Он от греха подальше решил к тем близко не подходить, а то еще Глафира сообразит, какую цель преследуют гимназисты, и откажется брать на себя ответственность за сохранность девичьей чести подруг ее подопечной. Юмашев, кстати, рассудил, похоже, точно также и тоже отошел в сторону.