— Господин студент! — Подбежал к нему городовой в белой форме, с шашкой на боку, когда Максим вышел из лавки на улицу. — Извольте предъявить содержимое вашей сумки.
— Пожалуйста. А в чем дело? — Понятное дело, просто тот пекарь-националист проснулся, и, похоже, сразу бучу поднял, обнаружив пропажу выпечки.
— Ничего серьезного. Есть тут один пан, любящий поспать в рабочее время. — Очень туманно объяснился полицейский в процессе проводимого осмотра. Понятное, дело, ничего подозрительного в сумке не обнаружилось.
— Извините, служба! — Повинился служака, приложив ладонь к фуражке.
Ну, вот, гулять сразу же расхотелось. Зря он эмоциям с этим поляком поддался. Вернулся обратно на свое место, в вагон. Посидел немного и, поняв, что никому он тут в этот вечер особо не нужен, переместился к друзьям в Замок. Они, как раз, с охоты возвратились. А там посиделки за общим столом, общие планы на завтра и ближайшие дни. Даже на душе потеплело. Жаль, что ночевать придется тоже в вагоне, назавтра поляк-проводник придет его будить спозаранку.
Будить Максима Лех действительно пришел, впрочем, студент уже сам собой пробудился. Потом умывание в ближайшем туалете, легкий перекус…. К началу работы уже был готов, как штык! В течение получаса работники станции проводили сцепку вагонов к подогнанному к ним паровозу, и вот уже, приняв «на борт» пассажиров поезд с Максимом в составе паровозной бригады в рубке машиниста устремляется в свой первый рейс.
Конец первого отрезка.
Отрезок 2
Глава 1
Отправление поезда со станции Максим провел в рубке машиниста. Даже гудки подавал, дергая за рукоятку, нависающую на уровне его лица, чему, словно маленький ребенок, радовался, аж улыбка сама собой по лицу расползалась. Машинист с первым помощником тоже смотрели на расшалившегося студента с улыбками понимания на лицах, никак не комментируя его восторги.
— Пошли, я тебя со всей нашей командой познакомлю. — Предложил Петр, когда зелененький огонек семафора оказался далеко позади и стук колес на стыках рельсов слился в одну нескончаемую песнь.
— А как же регламент? — Возразил студент, вынужденно заучивший все эти письменные правила наизусть.
— Идите, идите. — Благодушно разрешил Василий Никанорович. — Насидитесь еще в рубке.
И они пошли, пробираясь между грохочущими сцепками вагонов, придерживая головные уборы от налетающих порывов ветра. Первым делом показались, конечно, к полицейскому уряднику. Представитель власти, как никак. Такие усатые мужчины в форме согласно давнему уже циркуляру, еще времен Александра Третьего, должны были каждый железнодорожный состав в Российской империи сопровождать, надзирая здесь за порядком. Ну, полицейский, как полицейский. Евграф Тимофеевич сидел, пил чай, манерно оттопырив от посеребренного подстаканника мизинец.
— Ага, студент! — Прогудел пожилой полицейский, в ответ на представление Максима, не прекращая своего «священнодействия» с парящим напитком. — Как в Стржемешицы прибудем, зайди, расскажу тебе, куда там лучше соваться не стоит.
— Да я сам ему, дядька Евграф все обскажу. — Тут же ввернулся Петька. — Чай не в первый раз тут катаемся.
— Ну, или так. Но все равно, будь осторожен, студент, злой тут народ обитает и подлый. Если по их улицам гулять станешь, за спину оглядываться не забывай, а то неровен час…, — продолжать свою фразу умудренный служитель закона не стал, позволяя самим додумать недосказанное.
— Как для похода во вражеский тыл инструктирует. — Прокомментировал наставления полицейского Максим, когда они покинули купе полицейского и двинули по вагону дальше.
— Ну, вообще-то он в чем-то прав. — Неожиданно выдал помощник машиниста, бездумно глядя за окно на проплывающие мимо сельские пейзажи. — Меня уже два раза били всего лишь за то, что я русский. Один в этих Стржемешицах, и еще один в Радоме, неподалеку от дома. И вот зуб даю, наш Кшиштоф в этом как-то замешан.
— Кшиштоф?
— Кочегар наш. Я тебя к нему даже подводить не стал, он на пустом месте лается только. Очень русских не любит.
— Все-таки надо бы и на него взглянуть, поздороваться. Может, он потому и злой, что его к себе не принимаете.