На корме дымилась жаровня, рядом с ней уже были разложены толстые кожистые листья – своеобразные тарелки, на которых здесь сервировали завтрак. Свободные от вахты гребцы забросили в воду сеть и вскоре достали ее, наполненную копошащейся живностью. Здесь ели все, что приносила река: водоросли, рыбу, водяных ящериц и червей, лягушек, рачков. Впрочем, как ни странно, эта пища, приправленная свежим фруктовым соусом, показалась Аверилу гораздо более аппетитной, чем тот рацион, на котором он сидел во время морского путешествия. Да и вообще, теперь, когда первый шок от столкновения с незнакомым миром прошел, юноша чувствовал себя превосходно. Здесь тоже жили люди, причем жили не одну сотню лет, и они, безусловно, приспособились к своему миру ничуть не хуже, чем он – к своему. Нужно только держаться их, и все будет прекрасно.
Когда после завтрака остатки еды полетели за борт, к лодке тут же пристроилась стайка крутобоких розовых дельфинов со странно вытянутыми головами. Насытившись, животные принялись играть – то подплывали к лодке и терлись о нее боками, то подныривали под днище, то весело гонялись друг за другом. Аверил смотрел на их узкие веретенообразные тела, на их плавники, по форме напоминавшие крылья самолетов, и думал о своем. Дельфины походили на аэростаты – воздушных скитальцев, над которыми не властны были ограничения по весу и скорости, но которые слишком легко превращались в беспомощную игрушку могучих воздушных течений. Молодой инженер завидовал дельфинам. Их среда обитания была достаточно плотной и предсказуемой для того, чтобы они могли сочетать в своей конструкции достоинства аэростатов и самолетов. Почему природа не подумала о том, чтобы хоть немного облегчить людям исполнение их желания? Потому что ей нечем думать? Или это они, люди, не могут подумать как следует и найти по-настоящему изящное решение стоящей перед ними задачи?..
Путешествие по лесу продолжалось еще два дня, а затем лодка вынырнула из-под зеленого полога, и река потекла по холмистой возвышенной равнине, на горизонте которой виднелись белоснежные вершины гор.
Здесь они встретили первых людей – маленький поселок у пристани, где жили гребцы и погонщики быков. Гребцы высадились на берег, погонщики прицепили к кольцу, вделанному в нос лодки, гужи упряжки, и пятеро черных мохнатых быков, упираясь во влажную почву короткими сильными ногами, потащили лодку дальше.
В последний день с утра над горами клубились серые низкие облака, постепенно заполняя собой все небо. К полудню начало накрапывать, и вечером лодка вошла в город, раздвигая пелену дождя.
Сквозь ту же пелену Аверил впервые увидел дом Спиренсов – ряд деревянных построек, поднятых над землей на столбах и вытянутых по периметру широкого двора, соединенных переходами и увенчанных высокими остроконечными крышами.
Ужинали они на веранде под непрекращающийся шум дождя. Круглая скатерть была разложена прямо на полу. Для сидения гостю предложили мягкую карминово-красную подушку. Зато блюда на столе отдаленно напоминали те, к которым он привык дома. И хотя вкус оставался острым и необычным, Аверил оценил этот жест. В саду прямо под дождем какой-то полуголый мужчина жонглировал зажженными факелами – была ли это часть похоронного обряда или просто развлечение для гостя, Аверил не знал и стеснялся спросить.
Хозяйка в охряно-оранжевом платье скорее напоминала светскую даму, чем убитую горем вдову. Она непринужденно вела беседу, перескакивая с расспросов о модах в Аврелии к расспросам о последних постановлениях Государственного совета. Эстэ Спиренс говорила с легким акцентом, оттого Аверил не всегда сразу понимал ее слова, но ее обаяние и любезность не нуждались в переводе Две ее дочери – старшая в индигово-синем и младшая в изумрудно-зеленом – во время обеда хранили молчание и казались бы восковыми куклами, если бы изредка не наклоняли увенчанные тяжелыми прическами головы, не протягивали изящные руки, затянутые до самого запястья в шелковые рукава, и не брали аккуратно с подноса кусочки мяса или ломтики фруктов. Странно было смотреть на лица трех женщин – на три версии одного лица, словно отражения в трехстворчатом трюмо. Одно из них было слегка тронуто увяданием, второе еще сохранило мягкую детскую округлость, а третье было более худощавым с точеными чертами. Аверилу казалось, что он попал в старинную легенду о рыцаре, который заблудился в дремучем лесу и встретил трех волшебниц, сидящих у источника.