- Я это. Я Сима и есть. Будем, как говорится, знакомы.
Глава 4. Сима.
- А про тебя я знаю, что ты Вениамин Иванович, - бабушка Сима сунула кусок ватрушки в Венькин широко разинутый от изумления рот, протянула ему руку и пожала её официально и крепко, как на важном государственном приёме, - Сорока-белобока кашку варила, деток кормила, на хвосте новости носила…
Ну, про сороку-белобоку Венька уже от Пантелеймона слышал. Но вот чтобы Симой оказалась эта чокнутая старушенция… ну, дела…
- А Пантелеймон Федулыч говорил…
- Что?! – вмиг насупилась Сима, - Что говорила про меня эта басурманская аптечная морда?
- Ну… это… как вам сказать…, - Венька мучительно подбирал слова, как бы так помягче сформулировать, чтобы бабушку Симу вконец не рассердить и не обидеть.
- Так и сказать! – Сима упёрла руки в бока и выставила вперёд лоб, будто хотела Веньку забодать, - Говори-говори, не стесняйся! Всё равно ему зелёной башки не сносить. Оторву подчистую!
- Он говорил… говорил…, - чем заменить слово «клоун» Венька точно не знал, поэтому, собравшись с духом, выпалил, - Что вы цирковая артистка! Вот!
- Клоун, что ли? – уточнила Сима, облегчив тем самым Веньке задачу.
Тот только молча кивнул.
- Ну, правду говорил! – засмеялась Сима, - Только не совсем ещё клоун, учусь пока. А что избушка моя весёлая на шапито похожа, говорил?
- Нет, - честно признался Венька, - Этого не говорил. Обещал, что представление покажете. Такое, мол, представление, закачаешься!
- Ну, качайся! – разрешила бабушка Сима, - Я начинаю.
С этими словами она забежала за печку. Подождала с полминуты. Выкрикнула оттуда гулким толстым басом:
- Уважаемые зрители! Тра-та-та-та-та… это барабаны загремели… весь вечер на арене… ту-ту-ту-ту… а это уже дудки пошли… знаменитейший на весь мир… бэмц-бэмц… литавры, если кто не понял… клоун Сима! Встречайте!
Сима выскочила из-за печки в мешковатых штанах, старой драной войлочной шляпе и с вымазанными чем-то ярко-красным щеками – видно, успела там, за печкой, переодеться и как следует подготовиться. Крикнула «але-оп!» и пошла гоголем по горнице, выбивая пятками чечётку. Потом схватилась за подол, отвела руки в стороны и закружилась, завертелась, понеслась… У Веньки от этого мельтешения поплыло и зарябило в глазах.
«Сумасшедший дом», - подумал Венька.
А Сима опять забежала за печку, прокричала «второе отделение, всем оставаться на местах» и выскочила оттуда уже с балалайкой.
- Ба-а-арыня, барыня! – заголосила Сима, бряцая по струнам, - Ба-а-арыня, сударыня!
У Веньки окончательно пошла кругом голова, и даже начало чуть-чуть мутить и подташнивать.
А Сима небрежным жестом отбросила балалайку в сторону и встала вдруг в стойку, вытянув вперёд одну руку.
- Я ещё стихи сочинять могу. Лирические, душещипательные. Не веришь? Вот, послушай…
Солнце светом небо кроет, вихри вешние вертя,
В мою пёструю избушку заходи скорей, дитя.
Где ты, пухлая подружка буйной юности моей?
Выбрось горе, съешь ватрушку!
Сердцу будет...
- М-м-м-м-м…, - Сима защёлкала пальцами и скосила глаза к носу, - тут рифма какая-то должна быть… не подберу никак… Трулалей? Сто рублей? Пантелей? Тьфу ты! Опять лезет в голову зелёная глупая харя! Ну, как, защипало душу-то?!
Венька решил не расстраивать пожилую женщину, поэтому и умолчал, что стихи эти были написаны задолго до неё и что переврала она их безбожно. По тому, как Сима широко и призывно улыбалась и раскланивалась, было видно, что она весьма довольна собой и ожидает бурных аплодисментов.
- Браво! – сказал Венька, - Защипало очень сильно! Так защипало, что до сих пор чешется и свербит.
И пару раз из вежливости хлопнул в ладоши.
- Плохо радуешься, - вроде как обиделась Сима, - Чем бы тебя ещё удивить?
Венька не очень понимал, зачем его вообще всё время удивлять надо. Но Сима уже набрала полный рот воздуха, раздула щёки неимоверно, оттолкнулась легонько от пола и вдруг взлетела под самый потолок, как невесомый воздушный шарик.
- А-а-а-а-ах! – только и мог сказать Венька.
Вроде устал он уже за целый день удивляться, и привыкнуть бы уже должен. А вот под ж ты!
Сима немного поболталась наверху, хитро подмигнула оттуда Веньке, помахала слегка туда-сюда руками и зашагала неспешно по воздуху. Прошлась над печкой, покружила над столом, перемахнула через Венькину голову и опустилась рядом с ним на скамейку.
- Во как я могу! Понравилось?
- Да-а-а, - восхищённо выдохнул Венька, - Правду, значит Пантелеймон говорил…