- Круг замкнулся, - тихо прокомментировал происходящее домовой, - Опять первую голову надел.
- Что?! – не понял Венька.
- У него их вообще-то три: начальственная, сочувствующая и коммерческая. Он их в портфеле хранит и с собой всё время носит, чтоб не закатились куда и не потерялись. И по мере надобности одну голову на другую меняет. Не при всех, конечно, чтоб людей не смущать.
- Образцы всех блюд, - продолжала начальственная голова, - сдадите на экспертизу! За справкой о результатах экспертизы попрошу явиться с двух до шести в экспертную комиссию. Маршруты полётов согласуете с часу до трёх в маршрутной комиссии. Непрописанного жильца необходимо прописать с десяти до двенадцати в жилищной комиссии. И чтоб никаких…!!!
В этом месте Афанасий Горыныч дал петуха и схватил себя за горло – в том месте, где голова обычно к шее прикрепляется.
- …никаких уроков без лицензии! Никакого репетиторства без моей личной резолюции! Особенно в смысле лётной школы и высшего пилотажа!
- А вот это мы ещё посмотрим!
- Ах-х-х!!! – сказали все сразу хором, потому что такого поворота событий никто не ожидал.
Глава 26. Именины сердца.
Со скамейки вдруг решительно поднялась Фима, подскочила к Горынычу и встала напротив него как бравый солдат – с воинственным лицом и с метлой наперевес.
- В моём доме он мне указывать будет!
Бабушка Фима оттолкнулась метлой от пола и деловито взлетела под самый потолок.
- Ах-х-х!!! – сказали все ещё раз, потому что такого кульбита ожидали ещё меньше.
- Бумагу с чернилами некуда девать? – строгим директорским тоном обратилась к Горынычу Фима сверху, из-под самого потолка, - Лучше б книжки умные писал! Больше бы пользы от тебя и от бумаги было!
- О-о-о! О-о-о! О-о-о! Полетела зараза… полетела…
Охотничий инстинкт не дал Добрыне усидеть на месте. Молниеносно выхватив скалку из-за пазухи, он пулей бросился вперёд, замахнулся…
- Вот ведь! – сокрушённо вздохнул домовой, снимая убитую муху со лба Горыныча, - Куда зараза залетела! На административную, с позволения сказать, голову!
Пошатываясь, придерживая одной рукой чуть не слетевшую с плеч голову, а другой крепко прижимая к себе портфель, Афанасий Горыныч Дед с трудом нащупал дверную ручку. Подёргал её, потряс, наподдал дверь боком и, не попрощавшись, выскочил вон.
- Иди-иди, - проворчал Добрыня, - Головы свои береги, не растеряй по дороге.
- Что теперь будет? - испуганно пискнула бабка Нюра, - Ой, что-то будет!
- Жалобу на нас пошёл писать, - уверенно пробасила Матрёна.
- Не жалобу, а повесть, - сказала, спустившись с потолка, хозяйка избушки, - Или даже целый роман.
- Ах-х-х!!! – сказали все в третий раз, только теперь разглядев, что перед ними вовсе не Фима. И даже не Сима. А целая, невредимая и на части неделимая…
- Серафима Ферапонтовна!!! – закричали гости хором, как будто только сейчас первый раз её разглядели и увидели, - Ура!!!
И кинулись её поздравлять, обнимать и целовать в обе щёки.
- День рождения у неё сегодня, - шепнула бабка Нюра Веньке, - Именины сердца. Сто пять лет и четыре с половиной месяца.
- Ой, - смутился Венька, - Я не знал. И подарка не приготовил…
- Зато я приготовила! – радостно закричала Серафима, - Напекла для вас, наварила, нажарила!
И принялась метать на стол булки, пироги, ватрушки, кисели, простокваши, варенье, соленья, мочёную бруснику и яблоки. Тарелки, кружки, миски, кувшины, блюда, корзины заполнили весь стол.
- Угощайтесь! – хлопотала хозяйка, - Прошу, дорогие гости, к столу!
Глава 27. Пир горой.
Особо уговаривать никого не пришлось. Все расхватали тарелки, ложки и вилки и с рвением принялись за дело. Гора еды, выросшая посреди стола стараниями хозяйки, убывала с молниеносной быстротой.
Матрёна одобрительно работала челюстями и кивала мощной головой. Она загребала всё, что попадалось под руку: шпроты в банках, апельсины, маслины, торт, пачки печенья, связки бананов, майонез, конфеты, галеты, виноград, шоколад – и тащила прямиком себе в рот.
Бабка Нюра бесстрашно выгрызала середину из ватрушки.
Домовой Добрыня орудовал ножом и вилкой, как настоящий английский лорд. Возьмёт с блюда шматок ветчины, ножиком аккуратно кусочек отрежет и в рот его. И сидит, глаза к потолку закатив, дегустирует. Да ещё Веньку поучает и о хороших манерах разговор с ним ведёт.