Тр-р-р-р-рам-та-ра-рам!!! Ба-бах-х-х-х-х-х-х!!! – прокатилось по всей округе.
- Прилетай ещё! – замахала полосатым чулком Прося, подпрыгивая и приплясывая рядом с отцом, - Лучше зимой! Вместе покуролесим!
Венька помахал ей рукой и полетел обратно – очень уж его дома ждали и волновались.
- Ну, вот, - всплеснула руками Серафима, когда Венька влетел в окно весь, до последней нитки, мокрый, - Так я и знала!
- И я знал, - съехидничал Добрыня, - что от дождя бывает сырость.
Стали дружно Веньку полотенцами растирать, одеялами укутывать и чаем горячим поить – чтоб не вздумал разболеться. А Венька ничего такого и не думал. Так только, кашлянул разок да чихнул раз пятнадцать…
- Будьте, Вениамин Иванович, здоровы! – хором сказали ему бабушки Серафима, Матрёна и Нюра.
Тут и домовой глаза закатил, за горло двумя руками схватился, на лавку завалился и ногами дрыгнул, будто помирает. Очень уж захотелось ему, чтоб и ему уши полотенцами растёрли и здоровья пожелали да богатства хорошего.
Только никто этих Добрыниных фокусов даже не заметил. Потому что все в это время в окно смотрели. Там, на подоконнике, сидел большой белый голубь. Сидел, головой вертел и гулькал призывно.
- Пора, видать, собираться, - сказала Серафима и подзатыльник Добрыне дала, чтоб не разлёживался.
Глава 18. Короткие сборы.
Собирались недолго. Пять минут – и все дела.
Венька-то поначалу за свой городской чемодан ухватился. Вытащил его, как мама, на середину комнаты. Крышку открыл. Побросал свои штаны и майки. Кроссовки из-под лавки достал.
- И куда ты, Вениамин Иванович, намылился? – поинтересовался у него Добрыня.
А Венька и не мылился вовсе. Сказала бабушка Серафима пора, значит пора. Ей сто пять лет, она лучше знает.
- Может, тебя ещё и не возьмут.
- Это тебя не возьмут! – огрызнулся Венька.
- Я домовой. Стало быть, при доме. Если меня брать, только вместе с избушкой. Серафима на своём горбу не дотащит.
- Есть!!! – раздалось из угла под часами, - Пить!!! Спать!!!
- Слыхал?! Кто, кроме меня, за этим упырём следить будет? И за мух я ответственный. Так что летите уж без меня.
Домовой картинно схватился за голову и театральным жестом смахнул с щеки несуществующую слезу.
- А куда? – шёпотом спросил у него Венька, - Куда лететь-то?
- Так! – Добрыня вытащил из кармана штанов огромный морской компас, свёрнутую рулоном карту, длинную деревянную линейку, - Курс зюйд-вест. Потом повернёте налево, в направлении зюйд-зюйд-ост. Через пятьсот миль и тридцать кабельтов поворот на зюйд-зюйд-вест-ост-норд-норд. Короче… если лететь со скоростью восемнадцать румбов за пятнадцать минут и шесть секунд…
Добрыня смял карту и сунул её в печку. Подумал немного и отправил туда же линейку. Ещё подумал. Покрутил в руках компас. И опустил его обратно в карман.
- В общем, через неделю на месте будете.
- На каком месте-то?
- Не скажу!
Сам, небось, не знает, вот и насмехается. Венька поджал губы и надулся.
- А ты не обижайся, Вениамин Иванович! С обидой далеко не улетишь. Обида, она кандалами вниз тянет. Гирями стопудовыми. Так же и зависть.
- Какая зависть? – ещё больше обиделся Венька, - Кто тут кому завидует?
- Ты мне завидуешь. Видел я, как ты на мой компас завистливо смотрел. Глазами моргал, носом нервно дёргал…
- Ну, Вениамин Иванович, готов? – раздался из сеней Серафимин голос.
Венька исподтишка показал Добрыне кукиш, захлопнул чемодан и с трудом поднял его за ручку.
- Ты что? – удивилась, входя в горницу, Серафима, - С этим добром лететь собрался?
- А то как же? – растерялся Венька, - Тут тёплые вещи, смена белья.
- Добро всяко-разно, оно тоже вниз тянет, - пояснил Добрыня, - Похуже зависти и обиды. Так что лучше сдай мне свой багаж на хранение. У меня не пропадёт.
Глава 19. Прощание с Полетаево.
Цап! – домовой выдернул чемодан из Венькиных рук.
Хлоп! – откинулась крышка подпола.
Шнырь! – Добрыня нырнул вниз вместе с чемоданом.
Через полминуты появился снова, уже налегке.
- Ну, как, Вениамин Иванович? – поинтересовался с хитрой довольной улыбкой, - Полегчало?
И правда, так легко стало вдруг Веньке – без чемодана и всякого спрятанного в нём добра. И обида сразу прошла. А зависти у него и не было никогда – это Добрыня всё выдумал.
- Когда вылетаем? – нетерпеливо спросил Венька у бабушки Серафимы.
- Да прям сейчас!
Только прям сейчас не получилось.
Потому что вся деревня, прознав про предстоящий перелёт, прощаться потянулась.