Пантелеймон пришёл нарядный, в новом пиджаке – с пуговицами.
- Видал? – гордо вертелся возничий перед Венькой, - Блестят, как медали!
Горыныч принёс готовый роман в двадцати девяти томах.
- Почитайте в дороге, - скромно потупился, протягивая весомый плод своего творчества, - Не сочтите за труд.
- Не сочтём, - пообещала бабушка Серафима и для интересу раскрыла седьмой том на триста двадцать пятой странице, - Ишь ты… мудрёно!
Вся страница сверху донизу была испещрена непонятными знаками. Вернее, одним знаком, повторенным много раз и изображавшим то ли букву «З», то ли цифру «3». То же самое было на четыреста седьмой странице, и на восемьдесят четвёртой, и в третьем томе, и в восемнадцатом, и в двадцать четвёртом.
- Всё про мою жизнь, - скромно прокомментировал Горыныч.
- Ну, и ладно, - сказала бабушка Серафима, - будет чем Добрыне печку топить в наше отсутствие.
Жаба Анисья притащила с болота целый жбан клюквы. Курочка Коряба золотых яиц полный кед снесла. Агриппина Селивёрстовна тоже жадничать не стала – молодильных яблочек пяток пожертвовала да с соседнего куста крыжовника надрала полную кружку.
Другие соседи тоже несли – кто пучок укропу, кто букет ромашек, кто берёзовых веников для бани.
- Спасибо, - говорила всем Серафима и кланялась в пояс, - Добрыне в хозяйстве всё сгодится.
- Всё сгодится, - кивал домовой, сверкая глазами, - Всё берём, всё принимаем и в подпол прячем. Добро шибко любим. Оттого никуда и не летаем.
Фр-р-р-р-р-р!!! – вспорхнул за окном белый голубь и устремился в лазурную высь.
- Теперь точно пора, - объявила Серафима, расцеловалась со всеми на прощание, крепко взяла Веньку за руку и вслед за голубем вылетела из дома.
Глава 19. Курс зюйд-вест, или шмундер-бундер-цугундер.
- Ну, куда нам путь держать и каким лететь курсом? – набирая высоту, поинтересовалась Серафима у Веньки, - Что там тебе Добрыня про это трындел?
- Кажется… м-м-м… курс зондер-шмуттер-унтер-винтер-зингер-штоллен… в общем, что-то в этом роде…
Всё-таки с непривычки тяжело было Веньке и мозгами шевелить, и за Серафимой поспевать – очень уж она резво летала.
- Этак мы с твоим курсом знаешь, куда залетим? В какую-нибудь шмундер-бундер-цугундер-пупперляндию!
- Ну, тогда… тогда…
Венька и так напрягал память, и этак прикидывал. Но ветер свистел в ушах. Небесная синева будоражила ум. Облака клубились вокруг и отвлекали внимание.
- Курс зюйд-вест! – весело протрубило справа.
- Зюйд-зюйд-ост! – пискнуло слева и пронеслось перед глазами, шмелём облетело сбоку, сверху, поднырнуло снизу, под пузом.
- Бабка Нюра! – несказанно обрадовался Венька, - Бабка Матрёна!
Точно! Они это были – добрые Серафимины и Венькины подружки.
- Куда ж вы без нас? – игриво ущипнула Веньку бабка Матрёна.
- А мы без вас? – Нюра шлёпнулась Веньке на спину и ногами пришпорила, как ездовую лошадь.
- Поимейте совесть! – прикрикнула на них Серафима, - Вениамин Иванович первый раз в такой дальний путь вылетел! Как бы не грохнулся с перепугу!
Но Венька грохаться и не собирался.
- Ого-го! – кричал он во весь голос, - Эге-ге! А-га-га!!!
Тут же за ними пристроились дикие гуси. Целая стая с вожаком во главе.
- Га-га-га!!! – кричали гуси, - А-га-га!!!
- Перелётные, - кивнула на гусей бабка Матрёна, - тоже к осени на юг подались.
- Тоже? – переспросил Венька, - Значит, и мы…
- И мы перелётные, - согласилась Матрёна.
- Как птицы?
- Как старушки! – рассмеялась Серафима.
- Три перелётные старушки-хохотушки и один очень толстый летун-хлопотун, - уточнила бабка Матрёна.
«На себя бы посмотрела», - с обидой подумал Венька и тут же…
У-у-у-у-х!!! – камнем рухнул вниз.
Но Матрёна, хоть и похожа на бегемота, проворная оказалась, как стриж.
Раз! – бросилась пулей вслед за Венькой.
Два! – ухватила его поперёк туловища.
Три! – легко подбросила кверху, к облакам.
- Обиделся? – рассмеялась весело, - Вижу, что обиделся. Ты уж, Вениамин Иванович, не серчай. Небезопасно.
А Венька уже и не серчал вовсе. Да и чего уж тут обижаться, если Матрёна ему только что жизнь спасла!
- Зюйд-вест! – прикрикнула строго Серафима, - От винта!
Мол, нечего расслабляться. Берегите силы. Далеко ещё.
- Ну, от винта так от винта, - сказала бабка Матрёна и вперёд вырвалась, вроде как гусиный вожак.
Глава 20. Журавлиный клин и перелётные старушки.
Справа и чуть сзади от Матрёны пристроилась бабка Нюра. Слева расположилась Серафима. Венька занял позицию сразу за Матрёной. В общем, настоящий журавлиный клин получился. Даже лучше.