Дункан положил оружейный пояс и бандольеру с патронами на край лавки и повернулся к Элизабет:
– По словам Норингэма, совет плантаторов решил меня опорочить.
Элизабет сердито заходила взад и вперед по патио. Тонкие восковые свечи на колоннах у входа отбрасывали мерцающий свет на ее лицо. Живот вздымался, словно шар, под струящимся платьем насыщенного бирюзового цвета – в тон ее глазам. Влажные волосы спадали до бедер, в глазах сверкали искры. Элизабет выглядела словно богиня плодородия, сошедшая со старинной картины, которую Дункан однажды видел в одном из венецианских дворцов.
– Они бы лучше тебя поблагодарили! – бросила разъяренная женщина. – Как совет может ставить тебе палки в колеса за то, что ты был лоялен к Оливеру Кромвелю? Если тебя из-за этого обвинят в измене, «круглоголовые»[1] в Лондоне решат, будто это знак к новому восстанию, и отправят сюда линейные корабли. Но на этот раз англичане не проявят столько терпения и снисходительности.
– Мне кажется, ты придаешь слишком большое значение моей скромной персоне. – Дункан улыбнулся краешком губ. – Подавляя мятеж, «круглоголовые» не только руководствовались принципами, но и думали о регулярных поставках сахара и об увеличении своего благосостояния. – Он покачал головой. – В конце концов, все вращается вокруг золота. И Барбадос – не исключение. Хозяевам плантаций нужно как можно скорее набить собственные кошельки. Проигранное сражение за независимость и восстание рабов ударили их по карману, к тому же ураган и неурожай… В настоящий момент на всем Барбадосе есть лишь два человека, у которых имеется много золота. Один из них – я. Или, точнее сказать, ты.
Это вызвало у Элизабет шквал негодования.
– Они глубоко заблуждаются, если думают, что мы отдадим его им просто так! – воскликнула женщина.
– Члены совета инсценируют судебный процесс, в конце которого огласят приговор: солидный денежный штраф. При этом предполагается, что ты отдашь эти деньги, чтобы я не торчал за решеткой. Они придумают, в чем меня обвинить. Измена, пиратство, контрабанда – все равно. Главное – это поможет им раздобыть достаточно золота.
– Но ты уже много лет не берешь корабли на абордаж! Более того, у тебя есть каперское удостоверение от Кромвеля и адмиралтейства. Контрабандой ты тоже не занимаешься.
– Вот именно что занимаюсь, причем постоянно. Во время торговых рейсов я несколько лет перевозил тонны серебра и оружия из Лондона на Барбадос, а по английским законам это, конечно, запрещено.
– Но это же было до восстания! Кроме того, плантаторы на Барбадосе от этого только выигрывали. Они ведь сами хотели заполучить серебро и оружие, они набивали твой корабль сахаром, чтобы ты привез им того и другого. Как они могут обвинять тебя в том, чего сами так настойчиво требовали?
– Любимая, тебе не стоит убеждать меня, что это вздор. Все шито белыми нитками. Плантаторам нужен лишь повод, чтобы наполнить свои кошельки. Но сейчас дело не в этом.
– А в чем же тогда? Погоди, я сама отгадаю. Дело в том, как нам обмануть их, прежде чем они успеют обмануть нас, да?
– Умная девочка. – Дункан улыбнулся жене. – Ты всегда знаешь, о чем я думаю.
– Для этого большого ума не нужно. У тебя уже есть какой-то план?
– А разве у меня когда-нибудь не было плана? Пойдем со мной.
Он протянул ей руки, и Элизабет без колебаний бросилась к нему в объятия. Глубоко дыша, женщина положила голову мужу на плечо, и Дункан несколько секунд с наслаждением обнимал ее.
Неподалеку журчал фонтан, в воздухе витал аромат плюмерии, кусты которой росли вдоль изгороди, и смешивался с соленым запахом океана, исходившим от волос Элизабет.
Дункан крепче обнял жену и почувствовал, как округлый живот уперся ему в ребра. Мужчину охватил порыв нежности. Он поцеловал Элизабет в губы, потом покрыл поцелуями ее щеки, а после нежно укусил за мочку уха.
– М-м-м, ты соленая.
– Это из-за плаванья в морской воде. Так что мы можем предпринять, Дункан?
1
«Круглоголовые» – в период Английской буржуазной революции ХVII в. прозвище сторонников парламента (по характерной форме стрижки), распространенное среди роялистов. (