Тележка дряхлая ворчит
И по булыжнику стучит.
На зависть всем колоколам
Гудит, грохочет старый хлам:
Позеленевшее ведро,
Литое ржавое ядро,
Стальной ошейник для собак,
Екатерининский пятак,
Пустые ризы от икон,
Разбитый древний граммофон…
Давным-давно на свете нет
Скупых примет
Тех дальних лет.
Была военная зима —
Сгорели старые дома.
От прежних лип остались пни,
Давно трухлявые они.
В асфальт оделись города —
Исчез булыжник навсегда…
Товарищ мой погиб в войну
В свою десятую весну.
Что решено,
Что суждено —
Все переплавлено давно.
Но, как и прежде, за углом
Звенит-гремит
Металлолом.
ПРАВДА
Кто додумался правду
На части делить
И от имени правды
Неправду творить?
Это тело живое —
Не сладкий пирог,
Чтобы резать и брать
Подходящий кусок.
Только полная правда
Жива и права.
А неполная правда —
Пустые слова.
* * *
Приход зимы в краю суровом
Я вижу ясно и сейчас:
Холодный ветер с диким ревом
Деревья грозные потряс.
Мне и сегодня снится, снится
Скупого дня последний луч;
Пурга, готовая пробиться
Из тяжело летящих туч;
Снежинок первое порханье
В оцепеневшей синеве,
Когда от моего дыханья
Растаял иней на траве.
* * *
Рокуэллу Кенту
Подъемный кран раскачивает ветер —
Как будто не Москва,
А Колыма
Явилась мне сегодня на рассвете
Сквозь белый пар,
Сквозь белые дома.
И у шоссе костер горит смолисто.
Кипит в котле расплавленный гудрон.
И увлеченно спорят два таксиста,
Осыпанные жестким серебром…
О, странный мир!
Ты повторяешь краски.
Я помню, как не раз я застывал
У тех полотен с видами Аляски,
Где никогда, конечно, не бывал.
Суровый мир.
Скупое освещенье.
Холодных, чистых красок торжество…
И в каждой жилке Зрело ощущенье
Немыслимой знакомости его!
И эту сопку в облаке тумана,
И эту тень косую на снегу
Я видел где-то
Возле Магадана.
Вот только точно вспомнить
Не могу.
* * *
Вспоминаются черные дни.
Вспоминаются белые ночи.
И дорога в те дали — короче,
Удивительно близко они.
Вспоминается мутный залив.
На воде нефтяные разводы.
И кричат,
И кричат пароходы,
Груз печали на плечи взвалив.
Снова видится дым вдалеке.
Снова ветер упругий и жесткий.
И тяжелые желтые блестки
На моей загрубевшей руке.
Я вернулся домой без гроша…
Только в памяти билось и пело
И березы дрожащее тело,
И костра золотая душа.
Я и нынче тебя не забыл.
Это с той нависающей тропки,
Словно даль с голубеющей сопки,
Жизнь открылась
До самых глубин.
Магадан, Магадан, Магадан!
Давний символ беды и ненастья.
Может быть, не на горе —
На счастье
Ты однажды судьбою мне дан?..
* * *
Вот и жизнь пошла на убыль,
Словно солнце на закат.
И серебряные трубы
В стылом воздухе звенят.
Жизнь моя! Сентябрь звенящий!
Время в прошлом торопя,
Все отчетливей и чаще
Вспоминаю я тебя.
Вспоминаю ранний-ранний
С колокольчиками луг.
На изломах белых граней —
Солнце шумное вокруг.
Вспоминаю малым-малым
Несмышленышем себя…
К тем истокам,
К тем началам
Ты зовешь меня, трубя.