АРХАНГЕЛЬСКОЕ
Осинники да черные стога.
Забор нависшей над обрывом дачи.
Да синим льдом обмерзли берега.
И белый луг ветлою обозначен.
И с высоты — туманным молоком
Подернуты леса, овраги, реки…
А здесь, в церквушке, — выставка икон,
Написанных в каком-то дальнем веке.
Какое буйство красок и любви,
Какие удивительные блики!
Не верится, что созданы людьми
Бессмертные возвышенные лики.
Каким путем сюда они пришли
И почему их власть с веками крепла?
Их на кострах совсем недавно жгли.
Но вот они — восставшие из пепла.
И снова нынче, семь веков спустя,
В сиянии из золотистых пятен
С какой тревогой за свое дитя
Владимирская смотрит Богоматерь!
Что вдохновляло древних мастеров,
Что виделось им в окна слюдяные?
Конечно, бог — задумчив и суров.
Но и простые радости земные.
Далекое предчувствие весны.
Любовь, что так кротка и терпелива.
Тревожный ветер.
Мокрый ствол сосны.
И эта даль холодная — с обрыва.
* * *
Метель и листья.
С колокольни
Смотрю на золото листвы.
И еле виден путь окольный
Из помутневшей синевы.
А глянет солнце —
Мир окрестный
Просторней, чище и видней.
И ближе берег неизвестный,
И даль прозрачней
И синей.
Под первым злым
Колючим снегом
Дрожит озябшая земля, —
Зима жестоким печенегом
Пришла на мирные поля.
Но на ополье
Возле Нерли,
Где каждый храм
К реке приник,
Кресты и шпили
Не померкли,
Как грани русских
Ратных пик.
СУЗДАЛЬ
С полуразрушенных валов —
Простор для сердца
И для взора
От синезвездных куполов,
От белозубых стен собора.
А вдалеке
Ильинский луг.
Дороги, пашни, огороды.
Какое таинство вокруг,
Единство вечное природы!
И эта Каменка-река,
Берез развеянное семя.
И эти в небе облака —
Непостижимые,
Как время.
И этот ветер,
Этот свист —
Как связь небес и человека.
И этот с клена
Желтый лист —
Не из десятого ли века?
ОБОРОНА ВЛАДИМИРА
(1238 год)
Вокруг пылала
Отчая земля —
Стога, деревни,
Церкви и повети,
А здесь, внутри,
За стенами кремля —
Не только жены,
Старики и дети.
Здесь, за стеною,
Жил не только князь,
Митрополит
И славный воевода,
Но древних букв
Затейливая вязь —
Язык, культура
И душа народа…
Как мало нынче
Знаем мы о них,
О тех, погибших
В той кровавой тризне!
Ведь в том огне
Сгорело столько книг!
А книги — тоже
Продолженье жизни.
КАМЕНКА
Бревенчатая лава
Над Каменкой-рекой.
Отсвечивает ржаво
Тростник береговой.
Редеющие рощи,
Озябшие давно,
И женщина полощет
Суровое рядно.
Бревенчатые сваи,
Зеленые от мха.
И словно караваи —
Далекие стога.
А быстрая водица
Чиста и холодна.
И весело струится,
И светится до дна.
Подернуты туманом
Ракиты по буграм.
Козьмою и Демьяном
Зовется старый храм.
Разрушенный лабазик.
Обломки кирпича.
И новый желтый газик
У синего ручья.
И тусклого востока
Холодная слюда.
И старый ров Нетёка,
Где не текла вода.
И небо у акаций,
Поблекшее слегка,
Как после реставраций
Иконная доска.