— А где же пресса? — удивилась она.
— Уже соскучилась? Не тревожься: скоро нагрянут. Вот тебе еще одно преимущество личных посадочных площадок. Будь даже газетчики здесь, они не посмели бы вторгнуться в частные владения.
Горный воздух и впрямь оказался прохладным: даже на открытом пространстве солнце почему-то не грело. Барбара поежилась, но, вспомнив о норковой шубке, решила, что лучше не пытаться объяснять, почему она предпочитает мерзнуть, и усилием воли уняла дрожь.
В машине было тепло. Барбара быстро согрелась и залюбовалась пейзажем. Вскоре долина, где они приземлились, осталась позади; головокружительные утесы сомкнулись по обе стороны дороги.
Через несколько минут машина достигла города, но на первом же перекрестке Адамс свернул с основной магистрали, и автомобиль пополз вверх по склону, мимо гостиничных комплексов и частных домиков.
Дорога делалась все уже и круче, и Барбара уже принялась гадать, можно ли тут ездить зимой, как вдруг машина снова резко повернула, на этот раз на широкий полукруг подъездной аллеи. За частоколом из зеленых елок показался белоснежный особняк; его современные очертания отчетливо выделялись на фоне гор.
Строение поражало своими размерами. И никакого знака, никакого указателя — только скромный номер на фонарном столбе у поворота дороги. Аллея вела к огромным резным дверям — парадному входу.
Утратив дар речи, Барбара разглядывала особняк. То, что Реймонд Адамс назвал «укромным уголком, затерянным среди гор», ничего общего не имело с небольшим частным домиком. Целый дворец — иначе и не скажешь!
7
Только теперь Барбара вспомнила разговор с Уилкинсоном — неужели он состоялся только вчера! — о том, как живет Адамс. Дворецкий упомянул тогда про несколько домов, но она отвлеклась и прослушала. Теперь в памяти всплыли его слова о том, что в каждом доме — еще и свой штат прислуги.
Когда Реймонд говорил, что любит жить комфортно, Барбара представляла себе уютные камины, мягкие шерстяные носки и напитки со льдом в высоких бокалах жарким летним днем — в ее представлении это являлось непременным атрибутом комфортабельного образа жизни. Да, ее воображению явно не хватало масштабности…
Адамс лукаво усмехнулся.
— Впечатляет? А зимой, когда вокруг все белым-бело, дом еще лучше вписывается в ландшафт. — Он нажал какую-то кнопку, негромко щелкнул замок, и двери, невзирая на размеры и тяжесть, подались под легким напором пальцев.
Переступив порог, Барбара задохнулась от удивления. Она стояла в огромном, омытом солнцем холле, который уходил вверх футов на пятьдесят, к самой крыше. В дальней стене огромные треугольные окна обрамляли великолепный вид на долину и горный кряж.
Восхищенный вздох гостьи не укрылся от внимания Адамса.
— Недурное произведение искусства? И, в отличие от полотен древних мастеров, эта картина никогда не наскучит, потому что меняется каждый час. Заходи, будь как дома. Сейчас мы выпьем перед ланчем. Херес или что-нибудь еще?
— Чашку чая, пожалуйста.
Барбара пошла вслед за хозяином, стараясь схватить взглядом все одновременно. В самом центре открытого пространства ввысь взмывала винтовая лестница; она же уводила вниз, на другой уровень. За ширмой из декоративных деревьев блеснула вода: значит, ниже, на первом этаже, расположен бассейн…
С одной стороны холла располагалась столовая: хромированные покрытия и полированное стекло ослепляли. Середину занимал огромный стол, за которым свободно разместилось бы не менее двадцати человек. С другой стороны от столовой была просторная, полная воздуха парадная гостиная с великолепным видом на горы. В камине из серого гранита плясали яркие язычки пламени.
Барбара подошла к камину погреть руки. Реймонд, не останавливаясь, прошел в следующую комнату — не такую огромную и менее официальную, — где царил полумрак.
Он нажал на кнопку у самого края круглого столика из черного мрамора. Откуда-то полилась негромкая музыка, обволакивая молодых людей дремотной пеленой.
Спустя несколько минут в гостиную неслышно вошла немолодая женщина в черном платье и ослепительно белом накрахмаленном переднике. Домоправительница, заключила Барбара.
— Добро пожаловать домой, сэр. Добрый вечер, мисс… Или мне следует сказать «мэм»? — Женщина была явно растеряна. — Мне очень неловко спрашивать вас, сэр, но ходят слухи, будто вы женились…
— В самом деле? — рассеянно отозвался Реймонд. — Хотя все может быть…
Барбара так и осталась стоять с открытым ртом. А ведь он сам дал повод к сплетням, лицемер этакий! Неужели он так и не собирается опровергнуть нелепые слухи? Хотя бы здесь, среди своих домочадцев…
— Моя дама выпьет чаю, миссис Тарбелл, — проговорил Адамс небрежно.
— Слушаюсь, сэр. — Смущенная домоправительница слегка нахмурилась и обратилась к Барбаре, не совсем уверенная, что все поняла правильно: — Мэм предпочитает какую-то конкретную марку?
Эта миссис Тарбелл, судя по всему, с отличием закончила школу Уилкинсона, подумала Барбара.
— «Эрл Грей», если найдется. Если нет, не беспокойтесь, любой другой меня тоже устроит. И называйте меня просто Барбара. — Она метнула на Реймонда свирепый взгляд.
— Как прикажете, мисс Барбара. А вам, сэр?
— Принесите две чашки. А ланч подайте через полчаса.
Миссис Тарбелл кивнула и безмолвно исчезла. Барбара резко развернулась.
— Ты что, не сказал ей?!
— О чем? — Открыв дверцы небольшой тумбочки, Реймонд сосредоточенно перебирал ряд пластинок.
Барбара с трудом удержалась: этот тип явно напрашивался на хорошую пощечину.
— О том, что мы не женаты, вот о чем. Если я снова окажусь с тобой в одной спальне…
— О, если тебя тревожит только это, выбрось подобную чепуху из головы.
Барбара изумленно уставилась на собеседника, но тот деловито возился с проигрывателем. Вдруг она сообразила:
— Ах, конечно! Я совсем забыла про Уилкинсона. Милый старина Уилли — он приедет и все уладит.
— Я не о том, — спокойно пояснил Реймонд. — У нас будут семейные апартаменты со смежными спальнями.
Барбара резко выпрямилась.
— Ты даже домочадцам не собираешься ничего толком объяснить? Или ты часто радуешь их такого рода выходками — привозишь домой таинственных незнакомок?
— Конечно, нет. Разве ты не видела, что миссис Тарбелл совершенно сбита с толку?
— Может быть, она растерялась, опасаясь, что имеет дело с законной женой?
— Ты противоречишь сама себе. Уилкинсон упаковал твои джинсы, верно?
Барбара изумленно захлопала ресницами.
— Полагаю, что да. Не выбросил же, тем более что вчера собственноручно потрудился их выгладить после стирки. А что?
— Я подумал, а не прогуляться ли нам после обеда?
— Отличная мысль. Славно будет размяться. А если подвернется подходящая пропасть, тут-то я тебя и столкну.
Реймонд усмехнулся.
— А вот и не столкнешь. Ты же просто наслаждаешься происходящим!
— Наверное, похищенным иногда приходится тяжелее, чем мне, — призналась Барбара. — Но не зазнавайся. Я еще не отказалась от мысли написать твою биографию. Уже обдумываю в уме план, дожидаясь, когда ты изменишь решение.
Адамс похлопал себя по карману.
— Не забывай, что твоя расписка при мне. Кстати, я снял с нее фотокопии и положил одну в сейф в Майами, а другую переслал в мой швейцарский банк — на случай, если тебе вдруг придет в голову прокрасться ночью ко мне в спальню и похитить ценный документ.
— Это противоречит журналистской этике.
В глазах Реймонда вспыхнул лукавый огонек.
— Я сказал просто так, на всякий случай, чтобы быть уверенным: если ты и впрямь прокрадешься ночью ко мне в спальню, так вовсе не за распиской.
— Такое тебе может только присниться.
— Ты уверена, что речь идет о моих снах? Если вспомнить, какой прием ты мне оказала в ту ночь…
— Не я начала первой, — твердо заявила Барбара.
Реймонд обжег ее нарочито страстным взглядом.