В общем ничего, кроме крика, чёрные колдуны противопоставить русским витязям до того момента, пока те не начали врываться в их бункеры, так и не смогли. Очень многие из защитников крепости, казахи, даже не прекратили жевать варёное мясо и пить кумыс, когда штурмовали их крепость, а когда какой-нибудь рыцарь заглядывал к ним, то приглашали его присоединиться к ним. Кумыса и мяса у них было много. Пятую крепость защищали одни только чёрные колдуны, но её вообще никто не стал брать штурмом. Вместо этого, выставив мощное боевое охранение численностью в половину армии, вторая половина просто по-хозяйски вошла в город и провозгласила там смену власти. Вот тут-то чёрные колдуны и поняли, что в их жизни настала очень несчастливая и до жути чёрная полоса. Более того, Кюльхан, обидевшийся на них за то, что никто не пошел отбивать две крепости, захваченные в первую ночь, вместе с пятитысячным отрядом телохранителей сбежал из пятой крепости по подземному ходу, напоследок обрушив его. Чёрные колдуны стали мечтать о штурме, чтобы перерезать себе глотку, но никто на штурм не шел и тогда они сами сделали вылазку и все пали под градом стрел. Потери русских войск были ничтожно малыми.
Нам же пришлось гоняться по степи за отрядом Кюльхана, как за зайцем, удирающим от беркута. Во все стороны поскакало пятьдесят отрядов и в каждом имелся воин, одетый, как хан Кюльхан. Лошади у них были мощные, скоростные и очень выносливые, а всадниками монголы заправские, да, и в колдовстве хорошо преуспели, но так или иначе, после трёх суток игры в салочки, всех телохранителей витязи и рыцари истребили в честном бою, а Кюльхан поймали, доставили в Кызыл-Орду и отдали на суд жителям города. Смерть этого чудовища, которому не исполнилось ещё и двадцати одного года, была ужасной и мучительной, а сама казнь продлилась двенадцать суток, прежде чем то, что от него осталось, утопили в дерьме. Ну, что тут сказать, как не повторить – по святому и елей. Зато русский царь Игорь Юрьевич обрёл огромный город с пятью крепостями, резко увеличил свою армию и приобрёл работящих подданных, звавших его в свои страны, чтобы освободить множество народов от свирепого и безжалостного врага, истязающего их безжалостно. Именно этим русский царь и поклялся заняться.
Мы вернулись из прошлого в своё настоящее и самым серьёзным образом занялись изучением колдовства, а я ещё стал учиться ездить верхом на лошади. Наш следующий исторический вирджсёрфинг должен был произойти первого июня и потом нам предстояло совершать путешествие в прошлое буквально через день на второй, максимум на третий, проводя в нём, порой, по десять дней кряду. Так что на полноценную учёбу судьба отвела нам четыре месяца, но последние дни января и весь февраль месяц я намеревался провести в доме колдуна Викентия, чтобы изучить его колдовство хотя бы в общих чертах и, что самое главное, обзавестись десятью парами магических коне-медведей и обеспечить этими транспортными средствами всю нашу команду и Тихона. Поэтому на следующий день мы с Тишкой быстро собрались, попрощались с домашними и Максим Демидович отвёз нас в большую и зажиточную деревню Плавицу. Большой и красивый белокаменный дом колдуна Викентия стоял на самом краю деревни, метрах в ста за околицей, в двух километрах от опушки заповедного, векового смешанного леса-великана с деревьями просто невероятной высоты. Лес наживался Медвежьим и потому так привлёк к себе внимание цыгана-колдуна.
Лес был хотя и велик, но ухожен. Три дюжины опытных лесников-колдунов, имевших мощные китайские колесницы, регулярно чистили его от валежника и рухнувших от старости деревьев, лечили больные деревья и устраивали для медведей берлоги. На корм медведям в лес специально завозили забитых некондиционных бычков, сахарную и кормовую свёклу, картошку и даже овёс, смоченный медовой водой. Кормлением медведей занималась большая и дружная семья цыгана Викентия, чуть ли не целый табор, насчитывающий шестьдесят семь душ. У цыгана и его жены Марджены было восемнадцать сыновей и семеро дочерей-красавиц. Все они, кроме Тимофея, были женаты и имели детей, некоторые из которых являлись ему ровесниками. Дочки Викентия тоже уже все повыходили замуж, но из Плавицы никуда не уехали. Правда, они были мужние жены и потому к отцу и матери хаживали не часто и только с мужьями, в основном по праздникам, чтобы чем-либо не прогневать мужей.
Викентия и Марджену в Плавице полюбили сразу. Мало того, что колдун-лошадник, так ещё и кузнец знатный, да, к тому же всегда готов помочь и уважительный ко всем. Он сразу же честно признался, что его род вот уже двести лет ищет заповедный лес с такими медведями, как мещерские. Тут, наверное, нужно сказать, что вместе с заповедным Медвежьим лесом, протянувшимся на семьдесят километров в длину при сорока в ширину, простиравшимся на юг, в Орловскую губернию, земли бояр Мещерских были самыми большими по площади. Так уж повелось издревле. Именно этот лес и привлёк к себе внимания колдуна Викентия. Когда он прискакал однажды верхом к Никите Васильевичу вместе со своим отцом Сильвестром и Мардженой, все трое упали к нему в ноги и стали просить его разрешить им поселиться близ леса, чтобы творить для русской кавалерии магических жеребцов, батюшка не дал им долго стоять в пыли, а поднял, пригласил в дом и, угостив обедом, обо всём расспросил и потом сам повёз их в Плавицу. Старый цыган Сильвестр вот уже как семь лет, сев на своего любимого коня, уехал в лес с тех пор его и с собаками было не сыскать. Принял его Лель к себе, а раз так, то и мещерские приняли цыгана и его семью.
По приказу боярина Мещерского Викентию был отведён большой участок земли от околицы и до самого леса, где раньше зеленели кормовые луга. По большей части они зеленели там и теперь, только прямо за большим, каменным трёхэтажным домом колдуна с многими надворными постройками, стояла громадная, роскошная, прямо-таки царские полати, конюшня, при ней животворящая колдовская кухня лишь вдвое меньше дома, а за ними целая конно-спортивная база, на которой Викентий с сыновьями тренировал лошадей. Когда князь Василий Иванович Турчанинов-Тульский узнал о том, что бояре Мещерские снова станут выращивать магических коней для русской кавалерии, то не знал что и делать на радостях с таким-то счастьем. Во всяком случае он лично вместе с Никитой Васильевичем и Викентием объехал всю Тульскую губернию и на свои деньги купил ему самых лучших племенных жеребцов и кобыл скаковой и рысистой породы, а конюшня и особенно конно-тренировочный выгон были построены даже не на боярские, а на губернские деньги.
Уже чрез год первые полсотни магических жеребцов вороной масти были отправлены в Москву, где их торжественно передали Ахтырскому, лейб-гвардии гусарскому полку. С тех пор в Медвежьем лесу каждый медведь и особенна медведица были взяты на особый учёт. Медведи, почувствовав, что крестьяне на них уже не смотрят косо, быстро осмелели, тем более, что вдоль всей опушки леса для них стали специально высевать овёс, чтобы они могли смело выходить из лесу и сосать его в тот момент, когда начинали наливаться колосья. Ну, а в Плавицу они и вовсе частенько захаживали попрошайничать яблоки и прочие сладости, к чему все быстро привыкли. В Плавицу даже стали приезжать зеваки из Плавска и даже Тулы, чтобы полюбоваться на такое диво – сидит медведь перед воротами, жалобно ноет и лапами перед собой машет, выпрашивает подаяние. Долго зверя никто не мурыжил. Ему быстро выносили со двора бадью с яблоками, хлебом, замоченном в молоке и всё это было щедро сдобрено мёдом.