- Судя по одежде, они оба из Сирии, Мэт. Слуга явно матёрый маг, а его господин, похоже, сын богатого купца.
Через несколько минут мы вошли в трактир и мигом забыли о купеческом сынке и его слуге. В трактире не то что бы было многолюдно, но и не пусто. В нём находилось примерно четверть студиозусов, они вели себя раскованнее, а остальные были абитуриентами с родителями и прочими наставниками. Мы тут же передали бразды правления Малышу Джонни и он повёл нас вперёд, ориентируясь исключительно на вкусные запахи. Через несколько минут мы уже сидели в относительно небольшом зале и наш Папочка тщательно изучал меню и карту вин, а они весьма сильно отличались от тех, к которым мы привыкли. Поговорив минут десять с официантом, она принялся быстро делать заказ. Мотя попытался было вякнуть, но я быстро объяснил ему, что Папочка знает вкусы каждого гораздо лучше и не было ещё такого случая, чтобы он хоть в чём-то ошибся. Впрочем, в одном он точно ошибся, в этом же зале вместе с нами обедал рослый, смуглый малый, одетый, словно Аладдин из сказки, даже с маленькой обезьянкой, сидевшей прямо на столе и трескавшей фрукты. Его слуга сидел чуть с боку и внимательно, методично осматривал весь зал взглядом профессионального телохранителя.
То и дело все трое, включая мартышку, смотрели на нас и в их взглядах я не прочёл ничего, кроме презрения и плохо скрытой ненависти. Поэтому моё настроение даже от того прекрасного обеда, который устроил для нас Малыш Джимми, оказалось изрядно подпорченным. К тому же этот Аладдин из сирийской лампы то и дело отпускал вполголоса язвительные реплики в адрес людей, обедающих в этом зале, на одном из древних арабских диалектов. Причём делал это с улыбочкой. На его беду мы все знали этот диалект, на котором когда-то разговаривали в Аравии бандиты, но те были нашими союзниками в борьбе с чингизидами. Моё настроение, а я сидел лицом к Аладдину, быстро передалось всем остальным ребятам и обед прошел в несколько напряженной и скованной обстановке. Ресторацию мы покинули с облегчением. Причём раньше этой неприятной парочки и вернулись в изумрудную общагу, но не стали подниматься наверх, а расположились в большой беседке, стоящей в парке напротив входа во дворец и завели разговор о делах.
Нам предстояло за оставшиеся две недели составить учебный план и так распределиться по факультетам, чтобы не было пропущено ни одной лекции. Вообще-то Высшая академия магии была очень строгим учебным заведением и отсев после первых трёх лет обучения доходил до восьмидесяти пяти и даже девяноста процентов. Студенты, отчисленные в первые три года, не покидали Магишештадт и оставались в нём на второй, третий, а кое-кто даже на четвёртый и пятый год лишь бы закончить трёхлетний курс и затем поступить в бакалавриат, чтобы получить в итоге звание бакалавра магии и затем учиться в академии заочно. Так что студентов младших курсов насчитывалось четыре пятых от их общего числа, но не потому, что они были полными болванами. Бакалавр Вышки в любой другой магической академии Европы сразу же становился профессором, настолько крепко вколачивались в него знания и таково было их качество.
Мы же поставили перед собой задачу совершенно невероятной сложности, за семь лет пройти полный курс обучения на всех девяти факультетах, но при этом ничем не выдать своих уникальных способностей. Не все относились к этому спокойно. Кое-кто очень сильно нервничал. Став полноправным студентом и будучи записанным на все девять факультетов академии, Тишка, обычно громогласный, весёлый и не лезущий в карман за словом, сник и приуныл. Мы быстро посовещались и я принял окончательное решение, после чего сказал ему с улыбкой:
- Тихон, сейчас я расскажу тебе о том, кто мы такие, но тогда ты дашь нам свою цыганскую клятву вечной преданности на крови. Или же, старина, ты можешь получить от меня денег на все семь лет и дальше идти по жизни самостоятельно. Выбирай.
Лицо Тихона сразу же сделалось мужественным и решительным, глаза засверкали и он решительно сказал:
- Барин, я пойду за тобой и твоими друзьями хоть в навье царство, хоть в пекельное. Только давай я сначала дам вам всем и каждому свою цыганскую клятву крови, а уже потом ты расскажешь мне всё, что пожелаешь, Матвей Никитич.
Для цыганской колдовской клятвы крови, которая могла мигом убить Тихона, вздумай он только помыслить о том, чтобы предать нас, требовалось назвать ему наши настоящие, полные имена. Мы встали вокруг него и Матвей первым сказал:
- Я Великий князь Матвей Никитич Мещерский, Тихон, - а я вслед за ним добавил, - а я, Тихон, Матвей Владимирович Бунчук, космосмайор военно-космических сил планеты Земля Прима, вселившийся в тело Моти. Своего физического тела у меня нет, но есть тело астральное и оно тоже кое на что годится...
Так мы представились Тихону все и он, расстегнув на своей широченной груди атлета рубаху, вонзил себе в сердце узкий, старинный стилет с серебряной ручкой, и, повернувшись к каждому, принёс свою цыганскую клятву крови всем восемнадцати бойцам и отдельно Синей Птице, о которой весьма подробно рассказала ему Милашка Лиззи. При этом каждый из нас положил свою руку на рукоять стилета, а потом вы сделали это все вместе и наш свой в доску друг Тишка стал синим соколёнком. Как раз в это время неподалёку проскакал Аладдин со своими двумя обезьянами. Ну, а потом мы почти до утра сидели в беседке, причём девушки на коленях своих давних любовников, практически мужей, если не брать во внимание то обстоятельство, что детей у нас ни у кого не было. Ну, а я, один одинёшенек, сиротиночка казанская, испепеляя ревнивым взглядом гада Николеньку, нагло тискающего и лобзающего Симону, рассказывал Тишке и показывал ему в магическом оке, как мы гонялись за зловредным Чингиской, но что самое главное, дал ему посмотреть запись нашего самого последнего с ним разговора. Тиша, внимательно выслушав в общем-то наш рассказ, под утро вздохнул и сказал:
- Да, братцы, повезло этому поганцу, что довелось ему обрести таких противников, как вы, а не такого, как я. Теперь моя клятва будет ещё горячее. Только вы меня не жалейте, как соколика, не забывайте, я уже довольно сильный и могущественный колдун, а потому смело посылайте на любое задание.
Гас кивнул, широко улыбнулся и успокоил его:
- Тиша, у нас сейчас у всех одно задание, как можно глубже и полнее изучить магию в этих стенах. Я не думаю, что пятнадцать чёрных колдунов ни о чём так и не проведали. Нет, они наверняка давно уже прознали о том, что спецназ славянских богов находится на Земле Магии и потому сейчас тоже грызут гранит наук. Ну, а мы, Тиша, если говорить по-честному, никакой не спецназ, так, сосунки желторотые, которые только и могут, что проложить в космосе гравитационную струну и стартовать к далёкой звезде зная, что на борту имеются опытные финишеры.
После этого ночного разговора мы отправились в свои покои, выпили там по серебряной чарке доброго колдовского зелья, приняли ванну, оделись, позавтракали и отправились на конюшню, чтобы, оседлав жеребцов, начать действовать. В общем поехали объезжать все девять факультетов, брать учебные планы первого курса и затем, снова собравшись в нашей беседке, на которой мы, уходя, навесили дюжины три охранных колдовских мороков один страшнее и свирепее другого, принялись их изучать и составлять скользящий график занятий. Заодно мы готовились к тому, чтобы в самые ближайшие дни отправиться в магическую лабораторию и изготовить там гипнопеды магической конструкции с блоком ускорения передачи знаний в сознание сразу обоих жителей одного тела. Только так мы и могли выкачать из преподов все их знания. Признаться честно, мы очень сильно расслабились и потому проявили беспечность, за что уже на третью ночь были жестоко наказаны Аладдином и меньшей из двух его обезьян, поселившимися на одном этаже с нами.
У Симоны имелась отвратительная привычка спать с раскрытыми настежь окнами, да, к тому же ещё и голой. Нет, против последнего я как раз не возражал и даже прилетал прошлой ночью в её спальную, чтобы хоть полюбоваться на изумительной красоты тело этой девушки, но в том-то всё и дело, что обе эти беспечные бестолочи даже и не подумали о том, что в таких случаях на окна полагается ставить мощный магический экран. В половине двенадцатого ночи спящая Симона громко вскрикнула от боли и тут же потеряла сознание. Лиззи мгновенно проснулась, вылетела из её тела и увидела макаку, укусившую её напарницу за руку. Макака, сделавшая своё дело, не спеша облапала потерявшую сознание девушку, внимательно обнюхала и даже облизала её лоно, после чего неторопливо покинула спальную через распахнутое настежь окно и галопом помчалась по карнизу к своему хозяину, чтобы ему пусто было.