Пятнадцатого августа занятия заканчивались в час дня. По графику мне как раз выпало весь день находиться в учебном корпусе факультета Артефактной магии. Этот раздел магии, построенный на использовании древних реликвий, мне особенно нравился. Ещё бы, если тебе повезёт и ты сумеешь купить с десяток древних изделий - оружие, украшения, предметы быта и особенно всяческие культовые штучки в виде фигурок древних богов, то у тебя появится прекрасный шанс раскрыть их тайную природу и превратить в мощнейшие магические артефакты. Ничего удивительного в этом не было, ведь таким образом ты мог поставить себе на службу не только духов предков, но и их древних богов. Главное, чтобы тебе в руки попалась такая вещица, которая долгое время, из поколения в поколение, передавалась из рук в руки и потому запомнила множество людей. Особенно ценилось древнее оружие из камня, меди и бронзы, железо ведь стали ковать позже, а также всяческая культовая атрибутика, затем шли ювелирные изделия, но и хорошо сохранившаяся древняя посуда также была хороша и с её помощью маги творили самые настоящие чудеса. Поэтому на всей планете постоянна шел поиск артефактов и куда только не забирались охотники за древностями.
Самое же оригинальное в артефактной магии заключалось в том, что если ты охотник за артефактами или тебе совершенно случайно удалось найти древнюю вещицу, то каким бы ты магом не был, магического артефакта ты из неё не изготовишь. Любая древняя вещица обязательно должна быть сначала выставлена на аукционе и куплена, нет, не магом, а торговцами артефактами, а уже потом, когда она будет лежать на прилавке, ты мог прийти в лавку, выбрать понравившуюся тебе вещицу и изготовить из неё магический артефакт для себя или на продажу. У Малкольма имелся очень могущественный магический артефакт, которым он пользовался в своей злонамеренной деятельности - древний малайский трёхволновый крис размером с небольшой кинжал. Малайские крисы, даже недавно изготовленные, и без того являются мощными магическими инструментами, но крис Малкольма был особенным. Какой-то древний кузнец выковал его из очень редкого метеорита, состоящего не из метеорного железа, а из платины, и этим крисом в древности приносились жертвоприношения.
Хотя Малкольм и болтал на каждом углу, что древние малайские колдуны перерезали им сотни глоток, я в это не очень-то верил. Максимум, на чью жизнь посягали древние малайцы, принося жертвы богам, так это куры, редко свиньи. Тем не менее какой-то маг ещё очень давно изготовил из древнего ритуального криса очень мощный магический артефакт, с помощью которого его владелец мог воплощать в жизнь свои замыслы. В общем этот крис Малкольм купил вместе со своим президентским постом в Вышке и мне сегодня предстояло у него отобрать. Я не считал этот крис зловещим, как некоторые из моих друзей, тем более пугающим, так он действовал на первокурсниц, и, уж, тем более, хоть сколько-нибудь опасным. Ну, чего, скажите, может быть опасного в волнистом платиновом ножичке длиной в двадцать три сантиметра и шириной в три? Вот и я тоже считаю, что ровным счётом ничего, если использовать его, как оружие. Тем более, что у каждого студиозуса на поясе болталась шпага, если это парень, или довольно длинный, узкий кинжал, которым были вооружены все девушки и умели ими очень даже неплохо пользоваться. Да, и метательные ножи также имелись у всех.
Преподаватели, между прочим, тоже были все вооружены, а профессор Кабаяси Сэнко, по прозвищу Рыжий Самурай, наш препод по истории холодного оружия, так везде расхаживал с небольшим древним, магическим луком, постоянно летавшим справа от него. Хуже того, этот летающий лук-ханкю ещё и стрелял по нам магическими стрелами тотчас, стоило кому-то шепнуть хоть слово и потому к концу часа мы чуть ли не все были похожи на ёжиков, а всего за пару можно было схлопотать и десятка три стрел в руки и грудь. Правда, стрелки были безвредными, да, к тому же ещё и источали тонкий аромат, который, по словам Самурая помогал усваивать материал. История холодного оружия занимала всего два семестра и потом студенты к ней уже никогда не возвращались, но знать её было просто необходимо по той причине, что в артефактной магии очень уж многое завязано именно на холодном оружии. Опытные и могущественные барахольщики, такое прозвище было у артефактных магов, очень часто налагали магические заклятия на что ни попадя, как раз используя оружейную лексику, и если ты не знаешь, чем гладиус отличается от иберийского меча, то лучше даже не пытаться разрушить такое заклятие. Самурай знал это лучше кого-либо и потому так настойчиво вдалбливал в наши головы свой предмет.
Его лекция в этот день была последней, но такой уж сегодня выдался день, что думать о мечах и копьях никому не хотелось, а потому ханкю Самурая то и дело тренькал, посылая в цель полупрозрачную стрелу. Укол не был болезненным, но минут пять стрела заставляла тебя внимательно слушать красивый, гортанный голос профессора, одетого в самурайский наряд, хотя на японца он был не очень-то похож. Кабаяси был потомком настоящего ниндзи Асахи Сэнко, присоединившегося когда-то к Генри. Этот японский раздолбай, весельчак, пьяница и бабник, узнав о том, что в Пруссии можно любиться с многими девушками из знатных родов и не жениться, сразу же присоединился к нашим друзьям-туристам, но по приезду в Кёнигсберг уже через четыре месяца женился на одной очаровательной баронессе. Ну, а профессором Высшей академии магии он стал ещё в пути. Вообще-то профессура Вышки, это нечто особое. Своих профессоров студиозусы обожали, хотя и давали им прозвища. Зато попробуй какой-нибудь тип с другого факультета начать катить бочки на того же Самурая, его точно в землю втопчут. Лекция закончилась, Самурай встал и будничным тоном поведал нам о том, что мол всё, дорогие мои девочки и мальчики, вы свободны и хотя в ближайшие две с лишним недели вас в аудитории не загонишь, запомните, свои лекции я буду читать даже в пустом помещении.
Магические стрелы тотчас растаяли в воздухе и мы, на бегу прощаясь с Самураем до сентября месяца, бросились к выходу, а Тишка и вовсе выпрыгнул в окно с седьмого этажа. Ему хорошо, он летать умел, а когда я один единственный раз пытался спуститься на тайном голосе с пятого этажа, так паника была, как во время землетрясения. Зато когда я спустился на лифте вниз, Тихон уже поджидал меня неподалёку от входа с уже осёдланными Мраком и Аспидом. Мы вскочили на коней и галопом поскакали прямо через парк, напрямую, к своей Изумрудной общаге и только через километр, сопровождаемые возмущёнными воплями тех парочек, через которые мы перепрыгивали на скаку, выехали на широкую дорогу. Спешили мы вот по какой причине. Если мы с Тишкой не займём места прямо под Высокой трибуной первыми, то у меня могут возникнуть осложнения. Поэтому мы ещё с утра заказали в столовке две корзинки для пикника с обедом и теперь торопились их забрать. Тишка, как только мы подскакали к общаге, тут же соскочил с Аспида и помчался внутрь, а я взял его жеребца под уздцы и направился к концу корпуса.
Через полчаса, сдав жеребцов с рук на руки конюхам и задобрив их серебром, мы вбежали в главный актовый зал Первого факультета и облегчённо вздохнули, в нём ещё никого не было и мы направились прямиком к тому месту, от которого до высокого, беломраморного подиума, над которым возвышалась ещё более высокая трибуна, было рукой подать. Актовый зал представлял из себя монументальное, эллиптическое в плане сооружение с цельным хрустальным куполом. Только в его амфитеатре, окруженном профессорскими ложами и трёхэтажной галёркой под куполом, могло поместиться одновременно двадцать пять тысяч человек. Актовые залы всех остальных факультетов были вдвое меньше. Оно и понятно, на теормаге училось больше всего студентов и он выпускал самых нужных специалистов в области магии - магов исследователей, тех, кто постоянно развивал магию и делал её всё более и более могущественной силой на планете. Так что не мудрено, что число студентов, учащихся на Первом факе дошло до тридцати двух тысяч человек и если бы не ложи и галёрка, то актовый зал не смог бы вместить всех желающий, а пятнадцатого августа, один единственный раз в году, он был всегда забит студентами и профессорами до отказа.