— Но одну минуту. Я…
Тоже хор.
На лице у Брейгена было отчаяние. Он машинально поправил галстук.
И Александр проделал то же самое. Одновременно, без сотой доли опоздания. Как если бы он был отраженьем.
— Одну минуту, я хочу вам сказать…
Голоса обоих начали и кончили в полном согласии. И снова тишина.
— Тогда я пойду и…
Оба сказали это сразу, оба пошагали к двери, оба попытались взяться за ручку и помешали друг другу.
Брейген закусил губу.
— Ладно!
Вдруг шагнул вперед и, подняв руки, попытался схватить Александра за горло. Но поскольку тот сделал совершенно то же самое, их руки просто столкнулись в воздухе.
Сиротливая стиральная доска была единственным свидетелем поединка.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, затем Брейген отступил.
— Послушайте, я все понял. Я согласен.
Опять это прозвучало в унисон.
— Ну, что же вы еще хотите?
Александр усмехнулся и отпустил, наконец, врага.
— Хорошо. Раз поняли, все в порядке. Значит, завтра вас уже на будет в Москве.
Брейген, вытирая платком лицо, вздохнул:
— Согласен.
— А теперь ступайте к себе в номер, позвоните мисс Фроне и попросите ее выйти в холл. Скажите, что…
Он не успел договорить, как оба услышали шорох и обернулись. Высокая бледная девушка стояла в дверях.
Фелисьен и Альберт все-таки нашли танкетку. До этого они уже собрались погибать. Брели шесть часов подряд, легли, отдохнули. Поднялись потом. Карне сказал так, без надежды:
— Пойдем назад. Впереди на этом курсе ничего нет.
И, повернувшись, увидели на горизонте пятнышко.
Вездеход так и был, как они его оставили. Пили воду, глядя друг на друга блестящими, сразу помолодевшими глазами. Ели. Даже беспощадная ровность кругом не казалась такой унылой.
Включили мотор, поехали назад, к «Лютеции». И опять началось жуткое. Проехали обратным курсом километров двести пятьдесят, а ракета как сквозь землю провалилась.
Остановили танкетку, Карне сказал:
— Да… До сих пор мы считали, что, выбираясь в космос, люди встретятся там с необычным в категориях обычного времени и пространства. Но оказывается, мы имеем дело с необычными феноменами самого пространства. Короче говоря, давай попробуем «лимон».
— «Лимон»? Зачем?
— Ну, так… Понимаешь, в этой пустыне ничего не меняется. Солнце неподвижно. Вот эту поверхность ничем не потревожить. Такое впечатление, будто тут нет времени. Но если хоть кусочек этого бетона оторвать или переместить, может быть, что-нибудь произойдет.
«Лимон» был атомной миной. Их вооружили несколькими на всякий случай.
— Положим прямо на землю и взорвем.
Они поставили завод тяжелой желтой мины на десять минут. Девять ехали; на десятой соскочили и укрылись за танкеткой.
— Ну, давай, милая, — сказал Альберт.
Секунды текли. Осталось пять, четыре, три, две…
А потом они не сразу поняли, что произошло. Раздался рев, пустыня и синее небо вдруг раздернулись, открывая что-то зеленое.
Двое почувствовали, что проваливаются. Упали, поднялись на ноги, огляделись.
Солнце откатилось к горизонту, стало большим, просвечивающим сквозь облака. Вездеход, накренившись, стоял над космонавтами на огромном камне. Кругом был лес, похожий на земной, но только ранний, с хвощами, сигилляриями, папоротниками. Квакали какие-то существа.
А километрах в двух высилась над зеленью громада «Лютеции».
Они подошли, перелезая через поваленные стволы, поднялись по лестнице. Было удивительно, что Ришпен не встречает их.
Астрофизик сидел в радиорубке. Помахал рукой.
— Видел вас сейчас, ребята. Как вы идете… Связь восстановилась. Но вот какая штука. Для Земли не было этих двух суток… Для них связь не прерывалась. Выходит, мы были как-то втиснуты в мгновенье.
Карне смотрел на Ришпена. Тот перехватил его взгляд.
— Я уже видел. У меня седая прядь. Черт знает что я пережил, пока вас не было. Договаривались же на три часа.
Альберт, отдуваясь, сказал:
— А ведь у нас топлива не хватит, чтоб взлететь. Истратились. Будем ждать теперь советской экспедиции.
Снаружи начинало смеркаться. Надвигался вечер на Венере.
8
Владимир ГРИГОРЬЕВ
Питер Брейген в нерешительности остановился. Вроде бы то, что нужно, и дом тот и вывеска та, «Сырье по ценам со скидкой» с подзаголовком «Союз помощи слаборазвитым странам».
Питер вздохнул с облегчением. Фу, наконец-то он снова в местах, где деловому человеку можно дышать не жабрами, а в полную силу легких! Где вас не хватают за ворот только потому, что видят насквозь. (От встречи с Воиновым у Питера остались самые тревожные ощущения.)