— Очень жаль, — буркнул фотограф и принялся командовать: — Месье, сядьте, мадмуазель, встаньте рядом! Положите руку ему на плечо! Ах нет! Фон! Нужно сменить фон!
С этими словами он подбежал к стенду и принялся бешено вращать рукоятку. Жалобно заскрипели ролики, перематывая полотна с задниками, но Кэтрин не решалась повернуть голову, чтобы на них посмотреть. Выбрав подходящий, по его мнению, фон, француз опять уставился на Брайана и Кэтрин.
— Ма шери, встаньте с другой стороны! — снова начал распоряжаться он. — Нет! Не то! Лучше сядьте, а месье пускай встанет! Нет! Снова не то! Лучше встаньте оба! Да! Вот так! Трэ бья!.. Нет! Чего-то не хватает! Я знаю! Нужна ваза! Мишель! Мишель! Где наша китайская ваза?
Негритенок не показывался, и фотограф, продолжая что-то по-французски кудахтать, кинулся за боковую дверь.
Кэтрин выдохнула и вытерла со лба пот.
— Может, нужно было сходить к парикмахеру и сделать прическу? — пробормотала она, поправляя выбившиеся из косы пряди.
— Нет, Лисичка, ты мне нравишься именно такой. — Брайан взял ее за руки и отступил на полшага назад.
Он разглядывал ее, чуть склонив голову набок, а Кэтрин, в свою очередь, любовалась им. Бездонные черные глаза затягивали на опасную глубину, а губы так и манили коснуться их поцелуем. Кэтрин невольно подалась вперед…
— Замрите! — Истошный вопль фотографа заставил их вздрогнуть. — Шарман! Грандиоз! Манифик! Не двигайтесь, сильвупле!
Боковым зрением Кэтрин заметила, как француз нырнул под покрывало камеры. Через минуту, когда от напряжения задеревенело все тело, снимок был, наконец, готов, и кассета перекочевала в соседнюю комнату.
— Когда будут готовы фотографии? — поинтересовался Брайан.
— Ах, мон ами, приходите завтра! Но может, вы все-таки сфотографируетесь в перьевом уборе?
— Нет!
Он нахлобучил шляпу, подхватил Кэтрин под руку, и они покинули ателье.
— А тебе и впрямь идет эта корона из перьев, — заметила Кэтрин, когда они шагали по улице, — и почему ты так не хотел ее надевать?
— Потому что это не шутовской колпак, — довольно резко ответил Брайан. — Убор из орлиных перьев могут носить только вожди и великие воины. Каждое перо означает какой-то подвиг. Это все равно, что нацепить на себя чужие медали и ордена.
— Прости, не хотела тебя обидеть. — Кэтрин смущенно стиснула его ладонь.
— Разве ты можешь меня обидеть, Кэт? — уже мягче произнес он. — Но, признаться, этого лягушатника я чуть было не придушил.
— Да ладно, по-моему, он довольно милый, — усмехнулась она.
— «Милый»? — Брайан ревниво прищурился.
— Не переживай, до тебя ему далеко.
Оказавшись в «Прекрасной Елене», Брайан достал из сумки документы, разложил их на столе и принялся изучать. Кэтрин тоже пробежала бумаги глазами, но никаких новых зацепок не нашла. Опасным для Вудвилла был только отчет Зильберштейна в сочетании с письмом из комиссии, где упоминался другой отчет, составленный неким Эндрю Леманом.
— Как думаешь, стоит ли поговорить с этим Леманом? — поинтересовалась Кэтрин.
Брайан наморщил лоб.
— Думаю, нет, — через пару секунд ответил он. — Этот тип работает на Вудвилла, и вряд ли нам удастся его разговорить… Нет, при желании разговорить можно любого, но пока не вижу в этом особого смысла.
— Ладно, но что дальше?
— А дальше, Кэт, мы напишем нашему приятелю письмо, а эти документы хорошенько спрячем.
— Где?
— Там, где их никто не найдет. Но давай начнем с послания. Ты не могла бы мне помочь, а то боюсь, если письмо напишу я, то в нем будет больше клякс, чем слов?
— Хорошо, я попробую, — кивнула Кэтрин. — Но предупреждаю, мои навыки чистописания оставляют желать лучшего.
Брайан пододвинул к ней чернильницу с пером и лист бумаги.
— Прошу!
Спустя полчаса, кучу испорченных страниц и груду смятых промокашек, письмо, наконец, было готово. Оно гласило:
«Дорогой мистер Вудвилл,
В наши руки попали весьма интересные документы (см. приложенную фотографию). Если вы не хотите, чтобы они были обнародованы, то даем вам две недели на то, чтобы изменить маршрут железной дороги Денвер-Сиэтл так, чтобы она не проходила через Вороний Хребет.
Об изменении маршрута вы должны дать официальное объявление в местные газеты. Если через две недели мы не увидим такого объявления, то найденные нами документы будут разосланы в компетентные инстанции.
Искренне ваш
Доброжелатель»
— Фух! — Кэтрин с величайшей предосторожностью накрыла письмо промокашкой и воткнула перо в чернильницу. — Сто лет ничего не писала.
— Спасибо, Кэт, у тебя отлично получилось. — Брайан склонился над ней и обнял ее сзади за плечи. — Осталось только написать адрес.
— О, нет! У меня уже отваливается рука.
— Ну, пожалуйста, Лисичка, ты справишься! — Он отодвинул ее косу и поцеловал в шею, туда, где начиналась линия роста волос. По спине пробежали мурашки, и Кэтрин не смогла устоять. С нарочито тяжелым вздохом она подвинула к себе конверт.
— Ты собираешься отправить его по почте или с посыльным? — поинтересовалась она, когда закончила.
— Брошу в какой-нибудь почтовый ящик подальше отсюда, — ответил он. — Думаю, за день-два дойдет.
Когда чернила просохли, Кэтрин вложила письмо в конверт и протянула Брайану. Тот сунул послание в жилетный карман. В следующий момент в дверь постучали — принесли ужин.
Расправившись с малиновым пирогом и выпив кофе, Брайан поднялся из-за стола и подошел к двери.
— Ты куда? — полюбопытствовала Кэтрин, вытирая салфеткой пальцы, на которых до сих пор синели чернильные пятна.
— Прятать документы, — пояснил он, надевая шляпу.
— Ты уже придумал куда?
— Придумал. Туда, где никто не потревожит их покой.
Он не договорил, но Кэтрин продолжала выжидающе смотреть на него.
— На кладбище, — сказал Брайан, сделав страшные глаза.
Кэтрин прыснула в кулак, но через секунду догадалась, что он не шутит.
— Серьезно, что ли?
— Ну да. Зарою под каким-нибудь могильным камнем. Где еще можно похоронить чью-то грязную тайну, как не среди мертвецов?
— Жуть какая! — выдохнула она. — А можно я пойду с тобой?
Пришел черед Брайана удивленно таращиться на нее.
— Ночью? На кладбище?
— Почему нет? Никогда не была ночью на кладбище.
— Ну ладно… как хочешь.
Кэтрин надела шляпку и жакет, и они вышли из номера, но перед тем, как покинуть пансион, заглянули в комнату Брайана. Там он отыскал в сумке кусок брезента и, тщательно завернув в него документы, перевязал их бечевкой.
На город опустились душные летние сумерки. Кэтрин и Брайан быстро шагали по мостовой, окутанной призрачным желтым светом газовых фонарей. Дневная суета улеглась, и редкие звуки — цокот копыт, громыхание экипажей и голоса припозднившихся гуляк — гулким эхом разносились по пустынным улицам.
По подворотням кучковались подвыпившие компании, а проститутки, совершенно не стесняясь Кэтрин, предлагали Брайану вкусить разнообразных наслаждений в их пылких объятиях. Вечером большой город представлял собой куда более неприятное место, чем днем. И это еще относительно приличный район. Что же тогда творится на рабочих окраинах?
Наконец, впереди показалась высокая кованая ограда, сквозь которую в туманном полумраке угадывались силуэты надгробий. Увы, но на воротах висел огромный замок.
— И как же нам туда попасть? — спросила Кэтрин, с унынием разглядывая заостренные пики, которыми ощетинился забор.
— Подержи-ка! — Брайан сунул ей в руки сверток с бумагами.
Кованые секции перемежались узкими кирпичными столбами. Брайан подошел к одной из таких опор. Взглянул на нее, примеряясь, затем подпрыгнул, ухватился за край и, подтянувшись, ловко, словно кот, взобрался наверх. Покачнулся, балансируя на верхушке, и в следующий момент уже соскочил на землю с другой стороны.
Кэтрин сквозь прутья вручила ему документы.
— Жди здесь, Кэт, я мигом.
Он взял у нее бумаги и скрылся во тьме. Кэтрин боязливо огляделась по сторонам. Поднялся ветер, зашумела листва, то заслоняя, то открывая свет одинокого фонаря, от чего вокруг заплясали жутковатые тени. Кэтрин прислушивалась к отдаленным голосам и собачьему лаю, и все больше осознавала, какую опасную они с Брайаном затеяли игру.