Следует полагать, что, возвратившись в Африку, он вновь вернулся к исламу, так как ислам позволяет в исключительных условиях отказываться от своей веры и возвращаться к ней при наступлении возможности. Дальнейшая его судьба неизвестна.
Существуют гипотезы относительно этого периода его жизни. Согласно одной из них, Лев умер в Тунисе после своего возвращения. Этой гипотезы придерживается большинство авторов. Согласно другой, автором которой является Р. Мони,[1147] он возвратился в Марокко, где, возможно, оказался в немилости или даже на подозрении, так как его покровитель Мухаммед Португалец умер в 1524 г., а его благополучное в общем пребывание в течение стольких лет в Италии и близость к папе не могли быть приняты равнодушно. Р. Мони полагает, что он либо закончил свои дни в тиши какого-либо небольшого города в должности судьи, как он хотел это сделать в Медеа, либо дух странствий овладел им снова и он погиб во время какого-нибудь нового путешествия. В этой гипотезе Р. Мони опирается на соображение, что известия о нем непременно достигли бы Италии, если бы он остался в Тунисе.
В предисловии к четвертому изданию “Описания Африки”, также выполненному Рамузио в 1588 г.. говорится, что он умер в Риме незадолго до 1550 г. Это указание стоит особняком и не имеет никаких дополнительных подтверждений, поэтому, видимо, следует считать его основанным на каком-то недоразумении. Таково же и мнение Р. Мони, который замечает что если бы это было так, то Рамузио не преминул бы об этом сообщить
Литературная деятельность Льва Африканского, по-видимому, началась довольно рано. Мысль о создании географического труда появилась у него, вероятно, после первых путешествий, в частности после первого путешествия в Африку, когда масса впечатлений от стран Судана, столь непохожих на известный ему мусульманский мир, должна была привести его к мысли об их фиксации. После этого, очевидно, появилась привычка делать записи и описывать все места, где он побывал. Вот что писал он сам о своем “Описании Африки”: “В целом это то, что я видел хорошего и достойного упоминания в Африке, которую я пересек из края в край. Старательно изо дня в день я записывал все, что мне казалось достойным упоминания, и так, как я это видел. О том же, чего я не видел, я добывал достоверные и полные сведения от людей, заслуживающих доверия, видевших это. Затем, когда мне это стало удобно, свел воедино свои записки и наконец составил из них книгу, находясь в Риме, в год 1526 от рождества Христова, 10 марта” (374). Его литературное наследие нужно признать очень значительным как по объему, так и по важности. Можно только удивляться, каким образом человек, проведший жизнь в постоянных разъездах и путешествиях, смог найти время для написания стольких трудов. “Описание Африки” — его главный труд в наиболее крупный. Кроме этого труда, им были написаны еще и другие. Почти во всех случаях мы знаем о них из упоминаний в тексте “Описания Африки”.
Очевидно, первым по времени был сборник “Эпитафии Шеллы, Феса и всей Берберии”, о котором сообщает сам Лев (166) и который до нас не дошел.
Вероятно, находясь еще в Африке, он составил одно из своих крупных сочинений “Сокращение магометанских хроник”, на которое он часто ссылается в “Описании Африки”.
По мнению исследовательницы рукописного наследия Льва Африканского Анджелы Кодацци, до 1523 г. он написал еще сочинения “О магометанской вере и законе”, “Современная история Африки”, “Арабская риторика” с приложением небольшого трактата по арабской метрике “Трактат по искусству метрики”.[1148] Из этих сочинений первые три известны только по названиям. Об арабской грамматике известно, что ею пользовался Якоб Мантино. На это указывает Рамузио в посвящении к изданию. Экземпляр рукописи этой грамматики был у первого французского ориенталиста нового направления Г. Постеля (1510—1581), которую он подарил затем итальянскому ученому А. Мазио.[1149] Экземпляр рукописи “Трактата по искусству метрики” был случайно обнаружен в хранилищах Италии и издан А. Кодацци.[1150] Этот трактат написан на латинском языке.
1148
1149