— Как дела у моего принца?
Отец и дитя смеялись, а вместе с ними и весь эскорт. Силился улыбнуться и Якопо Сальвиати. Завидя меня, он воспользовался моим присутствием, чтобы разрядить обстановку, и церемонно представил меня своему зятю:
— Мессир Иоанн-Лев, географ, поэт, дипломат на службе понтифика.
Кондотьер соскочил с лошади. Ему подали шпагу, которую он вложил в ножны, после чего с чрезвычайной веселостью, в свою очередь, представился мне:
— А я вооруженная опора Церкви!
Он носил коротко остриженные волосы, пышные, разделенные надвое усы, его острый, как шпага, взгляд пронзал насквозь. В первую минуту он показался мне отталкивающим. Но очень скоро я изменил свое мнение, поддавшись, как и многие другие, на его удивительную способность оставлять свои гладиаторские замашки и превращаться в истого флорентийца, тонкого и проницательного Медичи.
— Я знаю, вы были в Павии, — сказал он.
— Я провел там лишь несколько дней вместе с мессиром Франческо Гвичардини, — отвечал я.
— Я был неподалеку. Осматривал свое войско по дороге на Милан. А когда вернулся, османский посланник уже был таков, как и вы.
Он понимающе улыбнулся. Чтобы не выдать ненароком тайну своей миссии, я предпочел промолчать и отвести взгляд.
— Я узнал, что недавно из Парижа в Константинополь было отправлено послание с просьбой к туркам напасть на Венгрию, дабы вынудить Карла V отвратить свой взор от Италии, — продолжил он.
— Разве король Франции не в плену в Испании?
— Это не мешает ему вести переговоры с Папой и султаном и посылать своей матери, регентше, указания, как поступать.
— Разве он не при смерти?
— Теперь нет. Смерть отступилась от него.
Поскольку я упорно не желал высказывать собственного мнения, ограничиваясь вопросами, Джованни спросил меня в упор:
— Не кажется ли вам странной сложившаяся коалиция: Папа — союзник Франциска, союзника падишаха?
Пытался ли он прощупать, как я отношусь к туркам? Или разузнать, о чем говорилось с Харун Пашой?
— Я думаю, падишах, какова бы ни была его сила, не в состоянии решать исход войны в Италии. Сотня солдат на поле битвы важнее ста тысяч человек на другом конце континента.
— А кто, по-вашему, самый сильный в Италии?
— Битва при Павии ясно показала кто.
Мой ответ ему явно пришелся по душе. Он заговорил со мной дружески и даже с долей восхищения.
— Я счастлив это слышать, поскольку Папа в Риме колеблется, а ваш друг Гвичардини подталкивает его к битве с Карлом и союзничеству с Франциском, хотя второй — пленник первого. Мое положение не позволяет мне высказывать всего, что мне приходит в голову по этому поводу, иначе я дам повод думать, что боюсь схватки с имперцами, но вы-то отдаете себе отчет, что ваш покорный слуга не совсем не прав, а умнейший Гвичардини совершает безумие, толкая Папу на этот шаг.
Посчитав, что разговор принял слишком серьезный оборот, он перешел на шутливые истории из охотничьего быта. Как вдруг снова вернулся к политике:
— Вы должны донести свое мнение до Папы. Почему бы вам не отправиться в Рим вместе со мной?
В мои планы как раз входило положить конец слишком затянувшемуся пребыванию в Болонье. И потому я принял его приглашение, рассудив, что путешествие в компании с Джованни Медичи может быть сколь приятным, столь и безопасным, ведь к нему не осмелится приблизиться ни один разбойник. На следующий день я, Маддалена и Джузеппе пустились в путь в окружении устрашающих воинов из Черных банд, ставших нашими чрезвычайно предупредительными друзьями.
После трех дней пути мы достигли резиденции Джованни — восхитительного замка Треббио, где и заночевали. На следующий день на заре миновали Флоренцию.
— Вы, должно быть, единственный из Медичи, кто незнаком с этим городом! — воскликнул кондотьер.
— Мы чуть было не остановились здесь с Гвичардини по дороге на Павию, но время поджимало.
— Что за варвар это время, помешавшее вам увидеть Флоренцию! И на сей раз у нас его нет, но я не прощу себе, если не покажу вам ее.
Никогда прежде не приходилось мне осматривать город с войском в качестве сопровождения. Вдоль виа Ларга и до дворца Медичи, куда мы некстати нагрянули, был устроен настоящий утренний смотр войск. Привратник вышел нам навстречу, приглашая войти, но Джованни резко отказался.
— Дома ли мессир Алессандро?