— Чую я, что белобрысый именно к Кейтсе ходит. Так не пара они, я тебе говорю! Она все же графских кровей, а этот… — не желая замолкать, опять зазудел свое его дохлое сиятельство.
Шмяк!
— Ах ты ж! — наступая на попятившегося льва рассерженной коброй, зашипела старушенция. — Помнится, и мне ты что-то такое вещал, пока поздно не стало. Мол, люблю не могу, но не графских ты кровей, моя змеючечка. Так ума и не набрался, корм для моли⁈ Не лезь, тебе говорю, а то пожалеешь!
Пока в доме кипели нешуточные страсти, Валерианна, наслаждаясь погожим деньком, методично пропалывала цветник с бледными, практически прозрачными, будто фарфоровыми цветами, похожими на львиный зев. Пахли они смесью липового цвета с ноткой имбиря и лимона. По крайней мере, у Леры их запах вызывал именно такие ассоциации.
Как им с Кейтсой сообщила старая ведьма, эти цветочки могли скоро понадобиться для отваров и мазей. С приходом осени представители кошачьих родов шли в лавку за сиропами от кашля, притираниями от суставных болей и каплями от насморка. Сырость и промозглость на котиков действовали угнетающе. И хоть до осени, казалось, было далеко, самые эффективные средства от простуды бабка велела делать заранее, поскольку настаиваться они должны долго и потребуется их в сезон довольно много.
Из-за сорняков сейчас бутонов было мало, а некоторые соцветия отваливались, даже не раскрывшись. Валерианна решила, что раз лаборатория и рецепты будут на Кейтсе, то ей самой стоит взять на себя обязанности садовода-огородника. Сорняки совсем задавили все мало-мальски полезное, и Лера твердо вознамерилась сделать из них компост.
Вообще-то, есть что-то даже сродни медитации в самом процессе прополки, но вот достичь нирваны и познать дзен мешал один существенный — очень существенный! — отвлекающий фактор. Его пышногривая милость граф Мааль Нейрандес, появляющийся у них в саду с рассветом и исчезающий, как только на город опускался вечер. Глава львиного прайда приобрел эту привычку после того, как они вернулись с той приснопамятной ночной прогулки по лесу.
«И чего он тут торчит? — размышляла Валерка про себя, с остервенением подрывая небольшой чапалкой корни растений-паразитов и отправляя их в ведро. — Рсмурс к нему бегает по двадцать раз на дню с бумагами, глава городовой стражи почти поселился у нас под дверями, а этому хоть бы хны. То молчком пялится, то с вопросами лезет».
Чувствовать спиной пристальный взгляд крупного хищника было крайне неприятно, со сменой ипостаси, как и предрекала старая ведьма, у его милости ничего не выходило. Ссориться с графом или тем более выгонять его сиятельство под надуманным предлогом у Валерианны духу не хватало, но терпение тоже было не железное. Пристальное внимание льва к девушке ослабевало лишь с вечерним приходом Мохнатого Берта. Появление кузнечного подмастерья отвлекало хищника. Тогда, кроме Леры, Мааль Нейрандес начинал еще следить за парнем и Кейтсой, что-то недовольно ворча себе под нос.
С дочерью за это время общий язык его львячество найти пока так и не смог. Когда они шли из леса, он начал было заговаривать о ее переезде в свой дом, об учителях, представлении местному обществу, но девушка так яростно воспротивилась всему этому, что графу пришлось отступиться.
При любой попытке надавить Кейтса оборачивалась мантикорой и, расправив крылья, стрелой улетала в небо, оставляя папашу и дальше мучиться чувством вины. Граф надежды не терял и упорно пытался добиться своей цели, даже частично посвятив в свои планы Леру.
Сегодняшний день для работающей сейчас в саду Валерианны ничем не отличался от череды предыдущих. С утра они с Кейтсой, как всегда, сбежали из дома прогуляться по городу. Купили продуктов, присмотрели кое-что из одежды, посидели в парке у пруда, кормя булкой местных водоплавающих, и в очередной раз обсудили графа, призраков и парней.
— Ник говорил, что зимой городские балы проводят, — мечтательно протянула Кейтса, царапая прутиком на земле замысловатые вензеля. Братья Маерши появлялись в их доме всего пару раз, но всегда приносили ворох новостей и рассказывали что-нибудь интересное. — Парни в корпусе готовятся, хотя еще долго. На арене бои будут! А приз огромный! Двести золотых. Представляешь?
Сумма Леру впечатлила. На десяток этих монеток можно было прожить полгода. Скромно, без размаха, но вполне неплохо прожить.
— Можно будет сходить поболеть за наших, — предложила она, кроша булку в воду. Там скопилась стайка ярко-апельсиновых птичек с надутыми, как губешки силиконовых спутниц земных олигархов, клювами и выпученными глазами на подвижных, как у крабов, ножках. Птички жадно хватали корм, отпихивая друг друга, и шумно бранились между собой звуками «пррля» и «буррл».