Имперские логистеры обозначили его как Плач, и на нем располагалась лишь горстка строений, причем, что нехарактерно для Марипоза, все они были исключительно имперскими как по своей конструкции, так и по назначению: самолетные ангары, силосы для хранения прометия и несколько дюжин оборонительных батарей «Гидра», установленных на вращающихся платформах по обеим сторонам от пятисотметровой взлетно-посадочной полосы. База служила домом для двух десятков эскадрилий летательных аппаратов, защищающих архипелаг, а самой прославленной среди множества этих машин был перехватчик модели «Ксифон» с маркировкой командира эскадрильи и знаками отличия за участие в Крайлликских войнах на корпусе. Однако таковым он считался лишь до тех пор, пока на землю Муспела не опустилось семнадцать величайших военных машин, когда-либо покидавших кузни человечества.
Лев Эль’Джонсон был немногословен. Когда примарх сделал заявление, его услышали.
II
Лев остановился у самого края десантной рампы «Ночного ястреба» и скрестил руки на нагруднике. Поток воздуха, создаваемый турбовентиляторным двигателем, хлестал плащ примарха. Эль’Джонсон безмолвно смотрел на моросящий дождь.
Плач был унылым и самым неприступным из всех островов в цепи Шейтансвара, хотя и обладал наименьшей высотой над уровнем моря. Черные, словно сама ночь, волны бились об его голые скалы и деревянные сваи, защищающие мыс от натиска воды, а ледяные брызги от периодических всплесков доставали до стоящих на взлетно-посадочной полосе «Грозовых птиц». Геоскульпторы Механикума, прибывшие при имперской колонизации, ускорили многовековой процесс естественного выветривания и сточили весь остров, чтобы получилась идеально ровная поверхность. Периодически они перекрывали шероховатые коренные породы слоями скалобетона, ферробетона и керамита, и в итоге Плач стал напоминать поднимающийся из вод ударный авианосец, готовый запустить эскадрилью бомбардировщиков модели «Звездный ястреб». Остров превратился во что-то полностью искусственное как по форме, так и назначению. Чтобы пронзить пелену этой иллюзии, требовались более острые и надежные средства восприятия, нежели простое зрение.
На острове стояла зловещая тишина. Когда команды обслуживания Плача поспешили заняться кораблем, Лев уловил шлепанье кожаной обуви по влажной земле и скрип обрезиненных шлангов. Примарх слышал эти звуки не потому, что они раздавались особенно громко, а потому, что все остальное, за исключением разбивающихся об скалы волн, было необычайно тихим. В воздухе стояли запахи солевой коррозии и морских водорослей.
Звуки города рассказывали Льву столько же, сколько шелест листьев над дорогой в чаще или шорох лесной подстилки под неосторожным шагом.
Он пробовал ветер на вкус.
Вслушивался.
Ждал.
Главное качество умелого охотника — терпение, а первое, чему учится жертва охотника, — осторожность. В свое время Лев побывал в роли и того, и другого, поэтому умел при необходимости вживаться в шкуру добычи.
На параллельных взлетно-посадочных полосах уже высадились силы Темных Ангелов, численностью достигавшие роты: сто рыцарей занимали огневые позиции вокруг узлов подвески вооружения «Грозовых птиц». Эти узлы защищали броня и пустотные щиты. «Ночной ястреб» являл собой настоящего владыку ангельских звездолетов. Шесть крыльев Гексаграмматона и сотня тайных путей Гекатонистики украшали его блестящие пластины цвета обсидиана. Края бронеплит и контейнеров с ракетами, декорированных позолоченными орнаментальными завитками, были отделаны золотом, а честь украшать носовую секцию корабля досталась аквиле с золотым венцом — эмблеме, которую обычно носили лишь палатины III легиона. «Ночной ястреб» же демонстрировал этот символ потому, что когда-то доставлял возлюбленного всеми Повелителя Человечества на Калибан, после чего был отдан в награду недавно нареченным Темным Ангелам — достойнейший дар, не уступающий доспеху примарха или Львиному мечу.
Члены команды обслуживания, носившие люминесцентные жилеты-накидки оранжевого цвета, спешно прошмыгнули под орудиями легиона и подтащили свои прометиевые шланги к величественным военным машинам. Вдали от них на взлетно-посадочной полосе выстроились в тонкую линию смертные офицеры — группа нервничающих седых военных с церемониальными нагрудниками, подплечниками и разноцветными кантами. Этих мужчин и женщин окружала встревоженная толпа помощников, облаченных в мантии.