Но его глаза были открыты, мир — темен, а шелест исходил не от деревьев, а от окружавших его кольцом грозных рыцарей в рясах с покрытыми головами.
Молившийся их не знал.
— Где я?
— Снова на корабле, брат.
— Мы победили?
В голове не всплывала конкретная битва, но он точно помнил, что участвовал в сражении, — в конце концов, он ведь воин. Он помнил свет — жесткий, пронзающий свет — и огонь, изжигающий разум.
— Мы — Первый легион, — произнесла стоявшая ближе всех фигура. Рыцарь излучал тусклую ауру, а эхо его судьбы долетало призрачным шепотом лесного ветра. На шее воина поверх рясы висел серебряный с пер-ламу гром талисман. — Мы всегда побеждаем, даже если об этом больше никто не знает.
Молившийся опустил глаза. О каменные плиты терся подол его чистого белого стихаря. Он взирал на собственные согнутые колени, когда из-за кольца возник высокий рыцарь, шагнул к нему и прикрепил к наплечнику простой серебряный венок безо всяких эмблем и надписей.
Молившийся поднял взгляд:
— Что это, брат?
— Следует чтить деяния героев прошлого, даже если их битвы тускнеют в памяти, — изрек рыцарь. Его глубокий голос очаровывал. Цитата из «Размышлений» звучала знакомо, однако когда и от кого он впервые ее услышал, оставалось загадкой. — Люди не вечны и обречены на забвение, но совершенные ими подвиги воплощают собой их отвагу, что живет в последующих поколениях до тех пор, пока память о заслугах героев хранит хоть один человек.
Молившийся вздрогнул.
Он помнил полет к Муспелу. Помнил высадку на Ункус. Помнил, как держал оружие. Он помнил…
— Что я сделал, чтобы заслужить такую честь?
Рыцарь сбросил с головы капюшон.
— Исполнил свой долг, — ответил Лев.
«Император Сомниум»
— Жаль, что твои войны не позволили тебе принять участие в Триумфе, — сказал Император. — Братьям тебя не хватало. Особенно Хорусу.
— Он знает, что я бы присутствовал, если бы мог, — ответил Лев гораздо резче, чем когда бы то ни было в присутствии отца.
— Ты обеспокоен, — изрек Повелитель Человечества.
— Империум торжествует, но эта победа пуста. Один великий триумф Хоруса еще не вернул нам Галактику.
— Вспомни мои слова, сын. Улланор — всего лишь очередной наш успешный шаг.
— Тогда зачем вся эта напускная пышность?
— Затем, что некоторые без нее не могут. Они не способны принять конец одной эпохи и вступить в следующую без пафосного празднества, которое должно придать значимость моменту. Героям нужно раздать венки по заслугам, генералов осыпать медалями и высокопарными титулами… Некоторым хочется признания, им важно видеть себя частью чего-то большего.
Вокруг трона Императора сгустились тени. Однако за пеленой неопределенности, глубоко под мириадами личин этого поистине непостижимого существа, Лев ощутил гордость отца своим перворожденным сыном.
— Другим же, — закончил Владыка Людей, — нет.