Солдата поглотила тьма.
Но мгновение спустя он очнулся — прислоненный к переборке и глядящий в потолок. Норлев опустил взгляд. По палубе растекалась зловонная лужа телесных жидкостей, а разметанные ошметки потрохов тянулись к двум кровоточащим комам мяса, которые, вероятно, еще совсем недавно служили ему ногами.
Легионер не остановился. Сочтя Норлева покойником, воин направился дальше своей дорогой, походя расплющив тяжелым сабатоном протянутые по полу вывалившиеся кишки.
— Можешь передать Тригейну, брат, — его низкий голос двоился и искажался помехами в открытом вокс-канале, — это не орки.
Космодесантник скрылся в коридоре, но издалека еще доносились ритмичное шипение и стук магнитных подошв по металлическому настилу.
Норлев моргнул, резко ощутив непреодолимую сонливость.
— Легионес Астартес, — прохрипел он в ответ искорке жизни, настойчиво пробивавшейся в охватившей разум мгле, и закрыл глаза. — Но их не должно быть здесь…
То, что Ангелы Императора пришли именно в его мир, почему-то разозлило Норлева.
— Да, — выдохнул он. Веки его дрожали, а жизнь стремительно покидала тело вопреки всем попыткам далекой силы удержать ее. — Новый план… Я понял.
II
Аравейн резко замер посреди коридора.
Ровно сорок одну минуту назад «Громовой ястреб» коснулся старой ржавой палубы в ангаре «Обрина». Отделение «Мартлет» немедленно приступило к тому, для чего создавались Легионес Астартес и что Темные Ангелы всегда делали лучше прочих. Кай направился прямиком на командный мостик эсминца, тогда как Тригейн в одиночку захватил и удерживал машинное отделение. Оставшиеся трое рыцарей рассредоточились по хитросплетению внутренностей корабля, выискивая и уничтожая на своем пути любые очаги сопротивления, активные и потенциальные. Воины действовали столь точно и стремительно, что у мятежников не было ни единого шанса смешаться с экипажем прежде, чем их настигнет карающий клинок возмездия Императора.
Аравейн же тем временем следовал собственным охотничьим инстинктам.
Оптические усилители шлемного визора обрисовывали проржавевшие и забрызганные кровью коридоры насыщенными оттенками зелени в полутенях. Руны над левым глазом обозначали местоположение бойцов «Мартлета», раздельно зачищавших старый дозорный корабль. Из недр железного лабиринта доносился гулкий отстук болтеров.
Библиарий закрыл глаза.
Он чувствовал что-то. Псионическое напряжение. Как если бы солнце изобличило тенью прятавшийся мир. Воин провел пальцами по стене, ощущая через керамит перчатки все стыки, заклепки, а также царапины и вмятины, оставленные на металле шрапнелью и флешеттами.
Неторопливо убрав ладонь, он поднял руку к шее и расстегнул крепления шлема. Визор погас, внутрь проникли тьма и запах крови. Аравейн непроизвольно сморщил нос. Едкие ароматы напомнили ему о детстве, когда он резвился в зарослях близ отцовского замка, представляя себя охотником. Однажды он нашел недельной давности труп, который хищники оставили гнить у стен. Последних Великих Зверей Лев истребил задолго до рождения Аравейна, но в лесах Калибана водилось еще много чудовищ. И даже когда леса исчезнут, все равно останутся те, кто убивает скорее из злобы, нежели от голода.
Из задумчивости кодиция вывел раздавшийся за спиной характерный плеск рвоты.
Летописец по имени Савина держалась за живот, согнувшись над останками муспельского солдата. Голубая флотская униформа почти вся стала темно-фиолетовой от впитанной крови, а на полу и стенах — и на подошве Аравейна — смердели ошметки плоти и кишок.
Женщина несла на голове фонарь, еще один она примотала к запястью, и сейчас два луча выхватывали из мрака белое как мел лицо мертвеца, пока свободная рука дрожала у открытого рта Грааль.
— М… мн…. мне бы пригодился мой пикт-аппарат.
Не слушая, библиарий внимательно рассматривал изувеченное тело. Вдруг где-то в глубине его разума что-то едва уловимо шевельнулось, будто потревоженное тихим шепотом сквозь пространство и время.